В дар Енисейскому краеведческому музею, который едва ли не первым научил меня трепетно относиться к прошлому.

В. Пестерев     

ТУЛА

2001

ПО СЛЕДАМ ВЕЛИКОЙ СЕВЕРНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ 1733-1743 ГОДОВ

Описание лыжного перехода группы тульских туристов под руководством Ю. Черноротова от полярной станции «Бухта Марии Прончищевой» до мыса Челюскин в апреле 1976 года.

Дневник участника перехода Пестерева В.А., бывшего жителя Енисейска.

ВВЕДЕНИЕ

Научно-спортивная экспедиция 1976 года тульских туристов-лыжников на Таймыр являлась частью мероприятий, посвященных исследованиям Арктики и их участникам, имевшим какое-либо отношение к Тульскому краю, и многие имена которых навечно остались на географической карте. Речь идет об участниках 2-ой Камчатской экспедиции (1733-1743) под общим руководством Беринга. Экспедиция, включавшая более 500 офицеров, ученых и матросов, собралась в 1734 году в Тобольске и была разбита на несколько отрядов, четырем из которых была поставлена задача исследовать северные берега России от реки Печеры до Камчатки. Это были отряды и их руководители в разные периоды времени: Двинско-Обский отряд (Малыгин, Сухотин, Скуратов, 1736-1737), Обско-Енисейский отряд (Овцын, Минин, Стерлегов, 1734-1743), Ленско-Хатангский отряд (Прончищев, Челюскин, Харитон Лаптев, 1735-1742) и Восточно-Ленский отряд (Лассиниус, Дмитрий Лаптев, Ртищев, 1735-1742) [2].

Районы, где действовали эти отряды, привлекли внимание тульских туристов-лыжников еще в начале 70-х годов сначала просто как зоны экстремального туризма, а по мере накопления историко-географических знаний появился и научный интерес. Немаловажную роль при этом играла возможность получить, хоть и небольшую, спонсорскую поддержку всевозможных организаций под флагом исторических исследований, выявления и охраны исторических памятников Крайнего севера.

Вскоре научным руководителем этого движения стал тульский краевед, действительный член Географического общества СССР, Дориан Михайлович Романов, посвятивший многие годы исследованию материалов об участниках этой экспедиции, получившей название Великой Северной. Его стараниями при Яснополянской школе-интернате, директором которой он являлся, уже давно существует прекрасный школьный клуб юных путешественников и музей исследований Арктики.

Результаты своих трудов о туляках-участниках Великой Северной экспедиции Д.М. Романов опубликовал в нескольких книжках серии "Наши славные земляки", в том числе и в книге "Колумбы Арктики". В ней дается подробное описание работы четырех упомянутых отрядов 2-й Камчатской экспедиции, приводится хроника исследований полярных областей тульскими туристскими группами, местоположение некоторых исторических памятников. В части касающейся нашего путешествия, подробно описаны несколько санных походов уроженца Приокского края штурмана Семена Ивановича Челюскина, во время которых он вел съемку морского берега и берегов Енисея вплоть до Туруханска, а потом шел от Хатангского зимовья вдоль береговой кромки к самой северной точке континента, названной его именем. Приводятся записи из дневника штурмана, в одной из которых – от 8 (19) мая

1742 года, сделана запись о достижении "цели, к которой Ленско-Енисейский (Ленско-Хатангский, В.П.) отряд стремился семь лет, ради которой принес столько жертв и выдержал столько лишений". Отрывок из этой записи выгравирован на памятном знаке, установленном тульскими туристами на мысе Челюскин. Вот этот текст:

"Сей мыс каменной, приярой, высоты средней ... По мнению, Северной, Восточной мыс окончался и земля лежит от запад к югу".

Далее автор книги указывает, что "27 августа 1742 г. весь отряд прибыл на дощаниках в Енисейск. На этом Ленско-Енисейская экспедиция завершила свою работу" [1].

В соответствии с планами инициаторов тульской туристской экспедиции, наши группы должны были охватить большую часть этого района, исследованного отрядом Прончищева—Челюскина, командиром которого впоследствии стал Харитон Лаптев.

Инициатором и руководителем "полевой" части этих мероприятий был спортсмен-перворазрядник по туризму и спортивному ориентированию Черноротов Юрий Петрович.

Каждый из походов проводился в тех районах арктического побережья, где в 1733-1743 годах действовали отдельные отряды 2-й  Камчатской экспедиции. Сначала это был ряд походов в район реки Кары, частично совпадавший с районом действия Двинско-Обского отряда. Наиболее плодотворным в научно-прикладном значении можно считать поход 1975 года в этот район, хотя в связи с погодными условиями первоначальный маршрут был частично изменен. Самым большим по числу участников и общей протяженности маршрутов, является экспедиция на Таймыр в апреле 1976 года в район действия Ленско-Хатангского отряда. Этой экспедиции и посвящены данные строки. В 1978 и 1981 годах состоялись лыжные путешествия в район Верхоянского хребта и губы Боур-Хая, где работал Восточно-Ленский отряд, печально известный теми бедами, которые на него обрушились.

          

Фото  1. Обсуждение планов экспедиции.                     Фото  2. Участники в школьном музее минералов.

Тульская экспедиция на север Красноярского края, полуостров Таймыр, проводилась четырьмя группами общей численностью 24 человека. Три группы почти одновременно начали движение из разных пунктов полуострова. Совпадали только конечные точки этих маршрутов – мыс Челюскина. Группа под руководством Александра Михайлова прокладывала свой маршрут от озера Таймыр через горы Бырранга, группа Владимира Лысенко – от залива Вездеходный (Петровская губа). Наша группа, которой руководил Юрий Черноротов, шла от бухты Прончищевой через хребет Бырранга, мыс Фаддея и острова Комсомольской Правды. Четвертая, вспомогательная, группа имела задачу доставить на мыс Челюскина памятный знак в честь героев Великой Северной экспедиции, установить его на мысе и ждать прихода основных групп. Все группы благополучно, в пределах контрольного времени, завершили свои маршруты.

В основу этих записок лег дневник, который я вел ежедневно во время путешествия. Долгие годы этот дневник оставался невостребованным, но вот однажды, просматривая его, я обнаружил, что некоторые записи, сделанные иногда неразборчивым почерком в походных условиях то карандашом, то шариковой ручкой с замерзающими чернилами, становятся трудно читаемыми. Это привело к мысли восстановить исчезающие строки, а заодно дополнить записки сведениями, которые в момент написания были для меня настолько очевидными, что о них не стоило упоминать для экономии времени, но, тем не менее, полезные. Перечитав записки, я пришел к выводу, что тот, кто когда-нибудь может заинтересоваться описываемыми событиями, может и не знать некоторых деталей. Кроме того, я постарался придать запискам максимально информативный характер и в большей степени для тех, кто, не имея достаточного опыта сложных лыжных походов, намеревается их совершить. Я постарался осветить некоторые вопросы материально-технического обеспечения группы, индивидуального снаряжения, тактики движения и даже психологический климат в группе. Но главным, все же, остаются события, в той последовательности, как они происходили. В исходных записях для благозвучия были лишь переставлены слова или исправлены обороты и вставлен поясняющий или дополняющий текст.

Итак, в состав нашей группы входили:

Черноротов Юрий – работник лаборатории информации НПО "Тулачермет", имеет большой опыт руководства лыжными походами, хорошо ориентируется на местности, командир нашей группы, руководитель всей экспедиции;

Фролов Владимир – научный сотрудник института  НПО "Тулачермет", кандидат физико-математических наук, участник некоторых лыжных походов под руководством Ю.Черноротова, завхоз группы;

Антонов Юрий – профсоюзный работник, член профкома НПО "Тулачермет", участник лыжных походов, в группе обеспечивает медицинскую помощь;

           

Шадский Лев – инженер одного из подразделений НПО "Тулачермет", участник лыжных походов, в группе выполняет обязанности радиста и ремонтника;

Малахов Вячеслав – профессиональный фотограф, работник одного из тульских НИИ, кандидат в мастера спорта по туризму, обладает богатым опытом участия и руководства походами в разных видах туризма, в группе обеспечивает фото и киносъемку;

Пестерев Виталий – автор этих строк, заведующий отделом одного из тульских НИИ, имеет опыт участия и руководства походами в разных видах туризма, по штатному расписанию группы должен выполнять работу штурмана.

Трое из нас – Юрий Черноротов, Владимир Фролов и я были участниками предыдущего похода 1975 года.

 

ДНЕВНИК

3 апреля 1976 года, суббота.

2-го апреля на тулачерметовском «Икарусе» в 15.00 всем основным составом экспедиции – 17 человек в трех группах, выехали в Москву.

Билеты закуплены на 2 рейса Москва-Хатанга. Основная часть нашей и других групп вылетела 2-го вечером, остальные 7 человек, в том числе Черноротов и я – сегодня в 10.45. Общий вес груза экспедиции – 800 кг

Летим на ИЛ-18. Погода хорошая. Среди прочих пассажиров – известный актер Олег Анофриев в компании офицеров-авиаторов, с генералом, в том числе. Слышны смех, шутки, анекдоты, из рук в руки переходит бутылка коньяку.  В 14.40 – промежуточная посадка в Амдерме, веселая компания покидает самолет, дальше летим без них.

В шестом часу по московскому были в Хатанге. Нас встретили прибывшие сюда вчера ребята и отвели в клуб рыбозавода. Сказали, что есть надежда улететь не позднее вторника. Засиделись до часу ночи по-местному.

ДОПОЛНЕНИЕ, записанное много лет спустя.

Во время остановки в Амдерме я и не подозревал, что нахожусь совсем рядом со своим родственником, военным летчиком, Челанцевым Валентином Дмитриевичем, с которым мы уже давно не встречались, и который служил здесь в авиаполку. Это к ним прилетал Олег Анофриев с концертом.

4 апреля

Фото  3. На улицах Хатанги

Весь день был занят мелкими доделками снаряжения. Обедали в столовой, где произошел развеселивший нас эпизод.

- Пиво свежее? - спрашивает буфетчика Юра Черноротов.

- Свежее, - отвечает тот на полном серьезе, - в последнюю навигацию завезли.

-Мы сначала подумали, что нас разыгрывают, но потом долго смеялись, когда до нас дошло. Пиво, конечно, соответствовало завозу.

Вечером устроили общий ужин с вином.

5 апреля

Фото  4. Пробная установка радиомачты, составленной из лыжных палок.

Позавтракали в столовой, продолжали понемногу доделывать кое-что, укладывались. Днем не было отбоя от аборигенов. Все интересовались, куда идем, зачем. Травили нам страшилки про то, как «в том году один мужик пошел в тундру и не вернулся, так и не нашли» и другие страсти про медведей и тундру. Один подвыпивший мужик так прямо и сказал: «Не вернетесь вы оттудова, ребята». Спорить и что-то доказывать не хотелось, отшучивались, продолжая свои дела.

Я сходил в универмаг, купил значки и логарифмическую линейку. Во время рейдов по магазинам с досадой вспоминали, сколько сил и времени потратили, разыскивая в Туле и Москве яичный порошок, и сухое молоко. Даже сгущенку приходилось покупать через торговый отдел со склада. А здесь все это свободно лежит на прилавках. Повторилась прошлогодняя история с заготовкой продуктов, когда мы в магазинах Воркуты обнаружили еще и колбасу холодного копчения, которую у нас и днем с огнем не сыщешь.

Неожиданно приходят наши командиры и сообщают, что через два часа наша группа вылетает пассажирским рейсом на мыс Косистый, а группы Михайлова и Лысенко – завтра спецрейсами на озеро Таймыр и в бухту Вездеходную, соответственно. Самолет, доставляющий группу Лысенко в бухту Вездеходную, должен вернуться и забрать нас с мыса Косистого и доставить в тот же день в бухту Марии Прончищевой.

Фото  5. На пороге здания местной администрации.

Фото  6. Очередная погрузка-выгрузка на пути к цели путешествия.

В 15.15 вылетели на Косистый. Около 17 часов были на месте, хорошо устроились в гостинице. Собирался написать письмо домой, но весь вечер ушел на доделку спальника; решил написать завтра. Легли спать уже во втором часу по-местному.

Фото  7. Первые знакомства на Косистом: оленевод Христофор со своей упряжкой.

Фото  8. Лева Шадский готовится прокатиться на местном транспорте

6 апреля, вторник

Проснулся в 8.00, поднял остальных. Разделились на две группы. Володя с Максом (так мы иногда зовем Леву Шадского, эта кличка закрепилась за ним еще с прежних походов, в которых я не принимал участия) пошли за маслом, а Юра Антонов, Малахов и я – за бензином для наших примусов. Когда мы на машине ехали от поселка к бензохранилищу, на посадку заходил самолет. Как оказалось, это за нами. Значит, начальник Хатангского аэропорта изменил решение и послал за нами другой самолет. Завтракали уже в самолете. Сейчас летим над сушей. Слева, совсем близко – отроги Бырранга, далеко слева – Хатангский залив, видна открытая вода. Скоро – место нашего старта.

Фото  9. "Эх, прокачу!" - Лева с хореем, который ему дал подержать Христофор.

Вот внизу показалась полярная станция «Бухта Марии Прончищевой». Нас встретил начальник станции Бухтенков Юрий Иванович. Передали ему почту, разгрузились, попрощались с пилотами и самолет улетел. Перенесли в помещение вещи, познакомились с персоналом и стали понемногу обживаться. На ближайшие три дня для нас это последний очаг цивилизации.

Всего по штату на станции числится 6 человек, но работают уже длительное время только трое. Кроме начальника станции, его жена, Тамара Закировна и Гига Миша, молодой парень лет двадцати трех из Закарпатья. Оба – радисты-гидрометеорологи. Остальные три члена полярной станции в прошлом году не смогли до наступления полярной ночи попасть в бухту и уже две или три недели сидят на мысе Челюскин, ждут оказию. Тут следует отметить, что для нас первое время резало ухо, когда все местные называли этот мыс, да и фамилию Прончищева, с ударением на первом слоге; потом, ничего, привыкли и даже сами перешли на такой диалект. Такое произношение существовало в XVIII веке, и здесь на севере сохранилось до сих пор.

Фото  10. На берегу замерзшего залива цепочкой растянулись жилые и хозяйственные постройки полярной станции "Бухта Марии Прончищевой". Крайнее слева здание – жилое помещение.

Фото  11. Снимок сделан под другим ракурсом. На переднем плане – метеоплощадка. Ветряк является альтернативным источником энергии, на всякий случай. Главный же – дизеля.

Жилое здание полярной станции – это длинный одноэтажный деревянный дом с коридором во всю длину и двумя выходами на концах. По обе стороны коридора расположены комнаты, а в середине – помещение кают-компании, занимающее центральную комнату в два окна и коридор. В кают-компании два стеллажа на всю высоту помещения (метра три), заставленные книгами. Здесь же магнитофон «Тембр», бытовой радиоприемник, киноэкран (кинопроектор «Украина» расположен в кухне-столовой) и швейная ножная машинка. Отопление центральное водяное от автоматической форсунки. Электрогенератор установлен в другом здании. Полы застланы линолеумом, а в подсобном помещении, где расположены форсунка и умывальник, а также, частично, кухни – кафельной плиткой.

Что сразу же бросается в глаза при входе в помещение, это – чистота и порядок. И, видимо, это благодаря хозяйке, Тамаре Закировне. Супруги Бухтенковы – москвичи. Их сын учится на 3-м курсе Московского автодорожного института. В Арктике они работают давно – еще с 50-х годов, но в связи с необходимостью обеспечить нормальные условия жизни своему сыну в старших классах школы в их полярной эпопее получился четырехлетний перерыв. И, вот, когда он утвердился в самостоятельной жизни, год назад снова вернулись в Арктику. Миша Гига в Арктике работает два года, сразу после службы в армии, а на этой станции – первый год.

Быт полярников мало, чем отличается от быта городского жителя, если не считать, что вся их жизнь в течение полярной ночи сосредоточена на очень ограниченном пространстве в пределах основного и подсобных сооружений станции, расположенных в радиусе 150-200м. При нынешнем положении график работы очень напряженный, ни о каких выходных и речи быть не может, никто даже заболеть не имеет права. Несколько раз в сутки в любую погоду нужно снять показания приборов на метеоплощадке, обработать их и передать по радио. А работников всего трое. Вот и делят сутки на три смены, выполняя наряду с профессиональными обязанностями всю другую работу по обеспечению жизнедеятельности станции. Все новости получают по радио. И только с концом полярной ночи, пролетит иногда над ними на бреющем полете АН-2, сбросит почту, да запас свежего мяса и других продуктов, - вот и все общение с внешним миром. Такие гости, как мы – из ряда вон выходящее событие. Воду получают, растапливая снег, который заготавливают тут же возле дома, выпиливая большой ножовкой снежные блоки. Большую часть года для приготовления пищи используют только консервированные продукты, большинство овощей – в сушеном виде.

Фото  12. Приятно провести свободный вечер в уютной обстановке кают-компании.

Фонд библиотеки и фильмотеки пополняется постоянно в течение всего времени существования станции. Сейчас здесь насчитывается около 2000 книг и 150 кинофильмов. Юрий Иванович жалуется, что книг могло быть и больше, если бы кое-кто, сменяясь и уезжая «на материк», не прихватывал наиболее ценные книги собой.

Ужином нас угощали хозяева. Мы, в свою очередь, предложили по рюмке спиртного. И, хотя, нам сказали, что на станции «сухой закон», от одной рюмки не отказались. Потом смотрели «Дело «пестрых».

7 апреля

Сегодня у нас по плану радиальный разминочный выход налегке. После завтрака отправились к избе Чубко Виктора Яковлевича, расположенной на побережье в 8 километрах от полярной станции. Охотник Чубко – местный старожил, надеялись получить от него информацию о старинных избах в этом районе. Однако, ни его, ни жены дома не оказалось. Оставили ему на подпись акт о списании муки, который просил передать Юрий Иванович, и записку от себя и пошли дальше. Прошли еще 4 км, разбили палатку. Пока  готовился обед, я с помощниками собрал из семи лыжных палок радиомачту. Получилось довольно хлипкое сооружение, которое закрепили с помощью растяжек, и вышли на связь со станцией по «Карату». Стоянка заняла почти 3 часа. В обратный путь тронулись в 17.30, через 3 часа были на месте.

Во время выхода с нами увязался четвертый полярник с этой станции – общительный пес по кличке Кузя. С интересом наблюдали как пес «мышкует», то есть охотится на леммингов. Почуяв, что добыча где-то рядом, тщательно обследует место, выявляя подснежные траншеи зверьков. Сделав стойку на задних лапах, стремительно бросается вниз, стараясь передними лапами слету разрушить свод траншеи в том месте, где пробегает лемминг, и преградить ему дорогу. Ряд таких последовательных бросков, в конце концов, заставляет зверька выбраться на поверхность. И тут уж ему не уйти.

 Я и раньше наблюдал подобные картины. Если для этого пса такая добыча была просто деликатесной добавкой к его столу, то для ездовых собак некоторых нерадивых хозяев в полярных поселках такое занятие является одним из основных способов пропитания. Немногие охотники держат своих собак на приколе и нормально кормят. Большинство собак содержится на свободе и, не получая достаточно пищи от своих хозяев, убегают на ее поиски в тундру, где мышкуют или опустошают капканы с добычей. Иногда, позарившись на приманку, и сами попадают в капкан, а поскольку ездовая собака значительно сильнее песца, на которого этот капкан поставлен, то она его просто вырывает вместе с колышком, на котором он закреплен. Вот почему в поселках можно встретить немало прихрамывающих собак. В прошлом году в поселке Усть-Кара я сам видел ковыляющую по улице собаку с капканом на передней лапе.

                        Фото  13. Кузя мышкует.

После ужина смотрели фильм «Иван Васильевич меняет профессию».

8 апреля

Встали поздно: я – в 8.30, остальные еще позднее. Нам сообщили, что сегодня будет «борт». Все бросились писать письма. Я тоже черкнул домой и написал длинное обстоятельное письмо Д.М. Романову, научному руководителю нашей экспедиции. Наш фотограф Слава Малахов (и это его основная профессия) еще и неплохо рисует. Бродя по окрестностям, сделал карандашный рисунок общего вида станции. Получилось очень похоже. Решили подарить этот рисунок гостеприимным хозяевам на прощанье.

Наш командир  решил изменить время выхода: с 16.00 сегодня, как было запланировано, на утро завтрашнего дня. Направление – к избе в устье речки, впадающей в бухту южнее реки Зеленой. Далее двигаться по этой речке до истока, а затем перевалить в долину Зеленой.

Под занавес смотрели «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?».

10 апреля, суббота.

Весь день лежим в палатке – «пургуем». Писать приходится в неудобном положении, на спине, так как по-другому не получается: нас в спальнике трое и это единственное приемлемое положение, наиболее удовлетворяющее всех «квартирантов». В таком положении шариковая ручка не работает, поэтому пишу карандашом. Приходится часто делать перерывы, поскольку в такой позе рука быстро устает. В спальнике довольно уютно, но снаружи пальцы без перчаток быстро стынут. Полотнища палатки с одной стороны упруго вдавлены внутрь, а с другой, подветренной стороны, – слегка колышутся в турбулентном потоке воздуха за палаткой. Плотная синтетическая ткань хорошо «держит» воздух, поэтому палатка не продувается и только иногда ощущаются колебания воздуха внутри, обусловленные движением стенок при резких порывах ветра.

Фото  14. Все готово к выходу. Нас провожает начальник полярной станции Бухтенков Ю.И.

Фото  15. Юрий Иванович дает последние пояснения о характере местности в начале маршрута.

Вчера в 11 часов, напутствуемые добрыми пожеланиями обитателей полярной станции, под салют из ракетницы, мы, наконец-то, выходим на маршрут. Солнце, почти полное безветрие, слегка сыплет мягкий снежок. Первый привал через полчаса, чтобы проверить свое снаряжение, крепление и центровку груза, устранить мелкие неполадки. Теперь мы идем при полной выкладке. У каждого увесистый рюкзак под 25 килограммов, по 20 кг грузу в волокушах на постромках. В рюкзак упакованы продукты и личные вещи. На волокушах, роль которых выполняют детские пластмассовые санки, закупленные нами в Прибалтике, закреплены канистры с бензином, всевозможное железо. Поскольку я ответственен за установку палатки, она лежит у меня. По показаниям счетчика одометра, установленного на санках Володи Фролова, выходит, что скорость нашего движения не превышает 4 км в час. Это норма, пока наши рюкзаки еще не «похудели» и сами мы еще не втянулись в походный режим. Все-таки на каждого из нас приходится около 45 кг груза, из них – 23 кг продуктов и по 3,7 кг бензина, то есть к концу путешествия груз должен полегчать на две трети.

На обед остановились в 15 часов, приготовили чай, но палатку не стали ставить (идея командира), и это решение оказалось ошибочным. Пока готовили чай и ели, все перемерзли: мороз в 20 градусов, совершенно неощутимый в движении, дал себя знать во время почти двухчасовой остановки. Через один час 50 минут двинулись дальше, пересекли полуостров и вышли на лед залива. Погода стала незаметно меняться, все вокруг заволокло дымкой, через которую солнце едва просвечивает, видимость не более 3 километров.

В 19.20, через несколько минут после выхода на материковый берег, устроили бивак. Пока одни ставили палатку, готовили места для ночлега и разворачивали кухню, другие, смонтировав мачту, в 20.06 вышли на связь с Мишей Гигой, как и договаривались с Юрием Ивановичем. Связь была довольно хорошей. Поужинали и улеглись спать, предварительно нарушив одно из непременных правил оборудования бивака в зимней тундре – устройство защитной стенки из снежных кирпичей перед палаткой, учитывая направление ветра.

Фото  16. Остановка на перекус: кто-то достает мешок с дневным рационом, а кто-то распаковывает термос с горячим чаем.

Фото  17. Иногда обеденный чай кипятится тут же на воздухе. Для этой цели в термосах возим запас воды.

Ночью как-то незаметно поднялся ветер, который все более усиливался, пока не достиг по нашим оценкам скорости не менее 20 м/сек. (Забегая вперед, отмечу, что в эти дни скорость ветра в районе п/ст. «Бухта М. Прончищевой» была 25 м/сек, и временами доходила до 30 м/сек. – то есть, чуть больше 100 км/час, как нам сообщили метеорологи Гидрометеоцентра, когда мы пришли на мыс Челюскин).

Просыпаясь ночью, с тревогой думал, выдержит ли палатка. Ведь, выражаясь высоким стилем, это было мое детище, я ее проектировал, раскраивал и сшивал полотнища, изготавливал каркас из легких дюралевых трубок. В собранном виде палатка близка по форме к полусфере и рассчитана на группу 6-7 человек для путешествия в условиях тундры. Кроме спальных мест имеется место для приготовления пищи на примусах. В конструкции палатки я аккумулировал весь свой опыт зимних походов, особенно прошлогоднего путешествия в район реки Кары и Карского залива. Эта конструкция обсуждалась на регулярных сборах группы при подготовке к экспедиции и экспонировалась на зимнем областном сборе туристов незадолго до нашего выезда сюда. И, вот теперь, как-то даже неожиданно – натурные испытания в экстремальных условиях. Мало того, что не соорудили стенку, но даже не закрепили растяжки с наветренной стороны (каждый из восьми секторов полусферы снабжен прочным тонким репшнуром, который крепится к какой-либо точке опоры, например, к воткнутой в снег лыже, и принимает на себя часть ветровой нагрузки).

Фото  18. Начальная стадия установки палатки – растягивание и фиксация пола.

Фото  19. После установки и фиксации каркаса, замены палок лыжами, палатка становится надежным укрытием. Входной тубус пока закреплен по краям входного отверстия клевантами.

Проснувшись утром и оглядевшись, обнаружил, что пространство внутри палатки вроде бы стало чуть меньше и несколько деформировалось. Но никаких других изменений не было видно. Ветер продолжал дуть с прежней силой. Вскоре стали подавать голоса проснувшиеся товарищи. Обсуждаем ситуацию. Ни о каком движении, конечно, не может быть и речи. Весь задуманный распорядок дня летит к черту. Дежурный, которому следует вставать за полчаса до общего подъема, из спального мешка вылезать не собирается, да мы и не настаиваем и миролюбиво отмалчиваемся, когда кто-нибудь все-таки и вспомнит про завтрак. Никому не хочется менять положение в уютном спальнике, даже если тебе под нос сунут миску с горячей кашей или кружку с обжигающим напитком. Голод еще не припер.

Фото  20. Пургуем. В кадре: Лева Шадский, Володя Фролов и Юра Черноротов.

Фото  21. В таких условиях побыть снаружи дольше, чем необходимо, нет никакого желания, снова приходится заползать в палатку и занимать свое место.

Как ни хотелось вылезать из теплой палатки (температура внутри задраенной палатки, как правило, градусов на 10 выше, чем снаружи, а при варке пищи, когда работают два «Шмеля», и того больше), но, в конце концов, пришлось. Расшнуровал входной тубус и выбрался наружу. Ветер дует с прежней силой почти равномерно и чуть не валит с ног, мороз не менее 15 градусов. Метет поземка до высоты в два-три метра, видимость не более 30 метров. Руки в перчатках стынут моментально, жжет лицо. Мы стоим на выходе из долины, которая сейчас представляет собой настоящую аэродинамическую трубу.

Фото  22. И только дежурному время от времени приходится вылезать из нагретого спальника, чтобы накормить проголодавшуюся ораву. Дежурный на этот раз – Слава Малахов.

Внешний осмотр сразу показал причину небольшого изменения формы палатки: с наветренной стороны низ палатки оказался придавленным наметенным сугробом, а с подветренной стороны три луча каркаса из восьми были неестественно выгнуты внутрь. При дальнейшем осмотре выяснилось, что никаких повреждений каркаса не было, эти три луча просто развернуло на 180 градусов вокруг осей, проходящих через конечные точки каждого луча. Этого бы не произошло, если бы при установке палатки было хорошо растянуто дно палатки, так как в каждой точке перегиба трехчленного луча он прочно прикрепляется во время установки к соответствующим стыкам полотен оболочки. При этом оболочка наравне с каркасом представляет собой силовую конструкцию. Тут же общими усилиями все было исправлено, натянуты три растяжки с наветренной стороны, что сразу же улучшило аэродинамику палатки и снег не стал скапливаться на ее полах, сугроб образовывался перед ней на расстоянии не менее полуметра. Правила диктуются жизнью, а в экстремальных условиях особенно. Надо постараться и больше ими не пренебрегать.

В течение дня никаких изменений погоды не ощущалось, лежим, подремывая, в спальниках.

Вылезая еще пару раз из палатки, чтобы размяться и проверить наше укрытие, надевал маску и рукавицы. Наша одежда – куртки-анораки и брюки – пошитая из того же синтетического материала, что и палатка, и окрашенная в яркие цвета, хорошо приспособлена к полярным походам. Ткань достаточно плотная, чтобы не продувалась даже на сильном ветру, и в то же время неплохо «дышит», почти не оставляя замерзшего конденсата внутри. К тому же снег с нее моментально ссыпается. Я свою куртку и брюки в виде полукомбинезона раскраивал и шил сам, учитывая весь свой накопленный опыт. Рукава моей куртки заканчиваются рукавицами из того же материала на манер кухлянок жителей севера. Это очень удобно и практично. Полукомбинезон утеплен нашитыми изнутри леями и наколенниками. В удобных местах расположены многочисленные карманы на молниях и с клапанами. Помню, как в первых своих походах в тундре приходилось выгребать отовсюду снег, который при сильной поземке находил любую щелку в одежде и набивался в нее, особенно, в карманы, а потом таял.

До вечера ветер так и не успокоился. Сколько еще времени нам предстоит так лежать? Утешает утверждение Юры Черноротова, что пурга здесь редко продолжается дольше трех суток. С тем и заснули.

11 апреля

Ночью и под утро ветер еще более усилился, но к обеду стал стихать, зато мороз достиг 26 градусов и имеет тенденцию к усилению. Есть никто не просит, так как это связано с изменением более или менее уютного положения в спальнике. Завтракали около 14 часов. К этому времени ветер еще уменьшился, видимость возросла до 5 км, светит солнце. И все-таки выходить пока рано и особенно трудно сворачивать лагерь: 26-градусный мороз при ветре 10-12 м/сек сильно затрудняет бивачные работы, во время которых иногда приходится снимать перчатки. Обнаженная рука уже через несколько секунд теряет чувствительность.

Фото  23. После пурги.

Юра Антонов, Слава и я решили прогуляться к высоте на правом борту долины. У подножья стоит деревянный остов палатки, видимо, гидрологов или геодезистов, и геодезический знак. Вырезал на столбе надпись «Тула, 9-11/IV 1976. Пурга».

К вечеру ветер стих, а температура снизилась до –30 градусов. Завтра выходим на маршрут. Засыпая, подвожу итоги испытаний, которым подверглась палатка, обдумываю возможность дальнейшего совершенствования отдельных узлов, чтобы можно было работать с ней не снимая перчаток или даже рукавиц. Приходит идея внутренних растяжек для усиления жесткости конструкции.

Фото  24. Приятно размять ноги после трехдневного лежания.

Фото  25. Каркас палатки сделан капитально. Летом здесь, видимо, базировалась какая-то исследовательская партия.

12 апреля, понедельник

Поднялись в 3, вышли в 6 часов. Ветра нет, мороз 30 градусов. Маршрут проходит по долине реки, и, хотя подъем незначительный, идти трудно: заструги, участки сыпучего сухого снега. Идешь, как по песку, скорость движения не больше 3 км/час.

Фото  26. Колонна не спеша втягивается в долину

На обед остановились в 12 часов, поставили палатку, отдыхали почти 3 часа. В 14.45 тронулись дальше, идти стало еще труднее – задул встречный ветер. Через два часа ветер усилился, появились тучи. Похоже, снова собирается пурга. Наметили вдали место поукромнее и двинулись к нему. В 18.25 под горкой устроили бивак. Температура –15. Попытались связаться с полярной станцией, не получилось. За ужином в честь Дня космонавтики командир распорядился налить по 10 граммов спирта. Нас и с этого развезло.

Фото  27. Теперь во время обеда ставим палатку, где после еды можно даже покемарить минут 15.

Первое серьезное испытание – ночью «сломался» Лева Шадский, Решительно заявил, что дальше идти больше не может и завтра пойдет обратно в бухту Прончищевой. Дело в том, что он уже несколько дней не спит из-за мощного храпа Володи Фролова, с которым он лежит в одном спальнике. Действительно, когда бы я ни просыпался ночью, всегда слышал этот храп, заглушенный расстоянием и клапаном спального мешка. Сразу себе представил, как это звучит над самым ухом. С этим досадным свойством володиного организма я был знаком еще с прошлого года, но тогда это было просто предметом шуток и никому особых неудобств не доставляло, так как каждый спал в своем индивидуальном спальном мешке. В этот же раз, в целях уменьшения теплопотерь во время сна решили прибегнуть к использованию трехместных спальников, которые получали из двух одноместных мешков-одеял, соединенных застежкой-молнией с усилением соединения прочным швом. Сверху такой спальник утепляли третьим мешком и еще клапаном, который закрывал головы. По весу это выходило почти то же самое, что и при использовании индивидуальных спальных мест, но обеспечивало более комфортные условия для сна.

Фото  28. Лева Шадский что-то заскучал и выглядит уставшим.

И, вот, такое решение оказалось чревато самыми неожиданными последствиями. Лева не досыпает изо дня в день (вернее, из ночи а ночь), что не могло не отразиться на его физическом и моральном состоянии. Это чувствовалось и по вчерашнему дню. Он, хотя, и не отставал, но было видно, что идет на пределе. Надо сказать, к чести втянутых в это сторон, конфликт за пределы спальника не выходил, и для большинства решение Левы оказалось совершенно неожиданным. Сам виновник страдает от этого не меньше, у него начинает развиваться синдром вины: во время сна вдруг неожиданно просыпается из боязни, что начал храпеть и это повторяется довольно часто. О том, чтобы отправить Леву одного обратно, не может быть и речи. Другие варианты с его возвращением грозят потерей 2-3 дней с возможными дальнейшими осложнениями. Проблему надо как-то решать.

Пока темп движения группы довольно медленный, еще не втянулись, да и вес груза уменьшился незначительно. Когда при подготовке к походу распределяли, кому, что и сколько нести, все тщательно взвешивали в прямом и переносном смысле. Решили ограничить вес личных вещей каждого девятью килограммами. Всю остальную поклажу –общественное снаряжение, продукты и горючее – распределяли пропорционально собственному весу участников. Легче всех оказался Володя, а самый тяжелый груз достался  командиру при его 105 килограммах.

Фото  29. Первые дни пути: громоздкие рюкзаки и тяжелые санки-волокуши.

Тундра – не тайга, здесь нет проблем с троплением лыжни, поэтому и нет нужды менять переднего – плотный наст везде одинаков, иди, где хочешь, а снег такой структуры, как сегодня, исключение. Каждый раскладывает свои силы, ориентируясь на общий темп движения, задаваемый впередиидущим. В лидерах все эти дни постоянно  идет Юра Антонов. Другой Юра, Черноротов, со своим рекордным грузом прет, как танк, не отставая. Володя Фролов, уступающий в физическом отношении остальным членам группы, время от времени отстает, догоняя группу на привалах, а утром выходит на маршрут до общего старта.

Фото  30. 10-минутный привал. Приятно сбросить рюкзаки и расправить затекшие плечи.

13 апреля

Встали очень поздно, поскольку дежурным сегодня выступает Юра Черноротов, а он поспать любит. Перед выходом на маршрут у нас прошли горячие дебаты по вопросу, должен ли руководитель группы дежурить. Для всех было очевидно, что при таком малочисленном составе проблема решается однозначно – должен. Командир не очень убедительно отстаивал противоположную точку зрения, но численный перевес и логика оппонентов (как-никак тоже не новички в туризме и многие сами возглавляли не один поход) поставили точку в споре.

Пока оттягивали момент подъема, обсуждали проблему с Левой. Его состояние не улучшилось, но решительности возвращаться поубавилось. Зато теперь уже и Володя не досыпает, вскакивает во сне, как только начинает храпеть. Кто-то высказал предложение провести перераспределение по спальным местам, учитывая степень восприимчивости спящих к храпу. Решили, что стоит подумать, вариантов не так уж много.

Приготовление завтрака что-то не заладилось у Юры, так что вышли со стоянки только в 13 часов. По мере продвижения по долине подъем становился все ощутимее, но сегодня идти было легче, так как скольжение улучшилось. Однако, это продолжалось только два часа и снова условия стали такими же, как вчера. Погода пасмурная, метет встречная поземка, температура –12 градусов.

Через 6 км долина раздваивается, поэтому сделали часовую остановку, чтобы разведать дальнейший маршрут. Решили пойти правой, как предлагал Ю.Ч.. Через полчаса заметили впереди, как нам показалось, перевальное седло, но через час обнаружили, что это лишь взлет долины. Перевал увидели еще через 40 минут. Поскольку перевал на карте не был поименован, решили дать ему имя «Восточный». Соорудили из камней тур, в который заложили гильзу от ракетницы с запиской и через час быстро скатились вниз. Спуск оказался круче, чем подъем. Еще 10 минут ходу и мы в долине реки Зеленой. Под крутым берегом ручья, впадающего в реку, поставили палатку.

Фото  31. Остановка на перевале Восточном.

Ю.Ч. принял решение переложить Леву в наш спальник вместо меня. Очень не хотелось переселяться из своего спальника, который я хорошо оборудовал. К тому же спальный мешок Славы Малахова, в который предстояло переселиться, холодный и весь сырой, так как утром они его плохо высушили. Обычно, после того, как все оденутся, спальные мешки, выносятся из палатки и растягиваются для просушки. Дальше мороз и ветер делают свое дело и оставшегося до выхода времени, как правило, хватает, чтобы влага от тел, накопившаяся в течение ночи, испарилась почти вся.

Делать нечего, приказ есть приказ, кому-то все равно нужно это сделать. По новой раскладке улеглись в двенадцатом часу.

Фото  32. Солнечное утро. Справа на лыжах сушится от ночных испарений спальный мешок, который за время сборов почти высыхает полностью.

 

14 апреля, среда

Сегодня дежурит Лева. Смена дежурных происходит вечером, чтобы заправить примуса, заполнить водой два трехлитровых контейнера с теплоизоляцией и позаботиться о том, чтобы вода эта за ночь не замерзла, словом, подготовить все необходимое для приготовления завтрака, не будя при этом остальных.

Судя по тому, как рано сегодня готов завтрак, Лева хорошо выспался и снова чувствует себя бодро. В 6.50 будит нас традиционным: «Завтрак готов, господа! Извольте жрать, пожалуйста!». Молодец!

Вышли в 9.50 и вскоре обнаружили, что вчера выдавали желаемое за действительное – до Зеленой было еще полтора километра. Сегодня идем в хорошем темпе. У меня произошел диспут с командиром по вопросу тактики движения, поводом к которому послужило его утверждение, что сейчас нам нужно двигаться, как можно быстрее и четкое планирование движения ни к чему. Я же – сторонник постепенного втягивания, равномерного движения, увеличения времени нахождения на маршруте и уменьшения времени на стоянках за счет организации четкой работы на них.

Сегодня прошли сравнительно много, но чувствовалось, что на пределе. Правда, после двухчасового привала в палатке, разошелся и чувствовал себя лучше.

15 апреля

Сегодня сломался я, так как спал не больше пары часов из-за фроловского храпа. Это какой-то кошмар! Еле дождался 5.30 и встал, так как сегодня дежурю. Всю первую половину дня в голове сидела только одна мысль о терроризирующем действии храпа, поэтому идти было чрезвычайно трудно. Перед выходом, после того, как Володя, как обычно первым вышел на маршрут, я не выдержал и спросил Юру, когда он собирается сменять меня в спальнике. И тут выяснилось, что не я один сломался, Антонов – тоже. Сегодня он спал всего полчаса, и, как он признался, такая ночь для него – не первая. Подтверждением этому было и то, что я еще вчера обратил внимание на его отставание, тогда как прежде он задавал темп.

Анализируя такую повышенную чувствительность к раздражителям во время сна и ход дальнейших событий, я считаю, что психологический срыв происходит в результате физических перегрузок в предшествующий день.

Во второй половине дня чувствовал себя лучше

16 апреля

Сегодня дневка. Вышли уже к тому месту, где мы должны уходить вправо из долины Зеленой. Слева, в 12 километрах расположена вершина с отметкой 1146 м – одна из двух высших точек горного массива Бырранга. Несмотря на отставание от графика движения одолевает большой соблазн совершить восхождение на эту вершину. В 6 часов впятером, с легкими рюкзаками, выходим. Антонов чувствует себя плохо, поэтому остается. Выглядит очень подавленным.

Фото  33. Налегке собираемся совершить "радиалку" с восхождением на вершину с отм. 1146.

Погода солнечная, безветренная, но дальние вершины закрыты дымкой. Идем легко вверх по долине, подъем становится все круче. Ориентироваться трудно, так как карта мелкомасштабная и вершина на ней обозначена в пределах большого плато. На самом деле никакого плато нет и, какая из видимых вершин имеет отметку 1146, разобраться трудно. По одной из долин вышли на перевал. По моему предложению решили назвать его «Загадочным» из-за полной неуверенности, на какую из трех ближайших вершин следует взбираться. Соорудили тур, вложили записку и выбрали для восхождения одну из вершин. Не прошли и половины пути, как выяснилось, что это не та вершина, которая нам нужна. Открылась еще одна, которая господствует над всеми. Снова спустились на перевал и по крутой каменистой осыпи полезли вверх. Когда взошли на гребень, вершина 1146 открылась полностью. В этом убеждал геодезический знак, который с трудом удалось разглядеть в разрывах легких облаков. Можно было идти по гребню, но командир посчитал этот путь опасным и приказал спускаться на перевал, к лыжам. Решено было вернуться километра на полтора и свернуть в другую долину, которую мы проскочили при подходе. Так и сделали: подошли на лыжах к предвершинному гребню и поднялись на него по осыпи, а еще через 100 метров вышли на вершину. Вершина представляет собой почти круглую ровную площадку диаметром метров пятьдесят, на краю которой установлен знак триангуляционной сети.

Фото  34. Где же эта вершина, обозначенная на карте?

Фото  35. Подход по предвершинному гребню.

Ознаменовали событие выстрелом из ракетницы, заложили у основания знака записку, в которой по праву первовосходителей (не считая, конечно, геодезистов и, возможно, охотников) назвали эту вершину (Ю.Ч. почему-то называет ее пиком) именем ВСЭ в честь участников Великой Северной экспедиции. Уходить не спешили потому, что погода стояла великолепная: солнце и полное безветрие при 15-градусном морозце. Пощелкали фотоаппаратами, попозировали нашему «киношнику» Славе Малахову и только после этого покинули вершину. Спускаясь от осыпи по довольно крутому кулуару на лыжах я, сам того не желая, развил большую скорость, погасить которую разворотами не сумел и решил прибегнуть к торможению методом падения, но не учел, что за спиной у меня станковый рюкзак. Результат был печальным, станок переломился в двух местах. Однако, кое-как держался за спиной, что позволило дотащиться до стоянки. Слава тоже повредил лыжу, без ремонта не обойтись.

Фото  36. Пользуясь свободной минутой, спешу сделать заметки.

Фото  37. Приготовления к праздничному ужину.

Возвратились в 17 часов, еле волоча ноги. Весь день ели всухомятку, правда, вкусные вещи: халву, инжир, колбасу. А теперь нам предстояло устроить праздничный ужин. Дело в том, что Славе Малахову сегодня исполнилось 38. Да и то, что мы сегодня сделали, событие тоже не маловажное. Наш ремонтник Лева и я сразу же принялись за работу. Станок отладили так, что в другом месте сломается, а здесь – нет. И лыжу отремонтировали капитально. А в это время уже был готов праздничный ужин: салат «Арктический» (мороженый лук в томатном соусе), омлет из яичного порошка с сухим молоком, яичница с колбасой (специально довезли свежие, вернее свежемороженые, яйца), сухое вино (10-процентный раствор спирта в воде с растворенными в ней карамельками), борщ и, конечно, спирт в хрустальных рюмках и под томатный соус. Хрустальные рюмки – это идея Ю.Ч., и возил он их сам, 6 штук в фабричной упаковке, а их хрустальный звон при чоканьи вызывал всеобщую эйфорию. Закончилось все обильным чаепитием. В общем, все было здорово, как и положено быть на празднике.

Фото  38. Прекрасная погода располагает к тому, чтобы в человеке все было прекрасно, а особенно - лицо

17 апреля, суббота

Но не все было так благополучно, как казалось вечером, старые недуги продолжали преследовать. Проснулись поздно, часов в восемь и когда все уже были почти готовы к выступлению (осталось только убрать палатку), Юра Черноротов созвал всех в палатку и сообщил, что состояние Антонова очень плохое и, что он просится обратно в бухту Прончищевой. Вид у Юры, действительно, крайне нездоровый. Он уже несколько дней не спит и уверяет, что это из-за храпа Фролова (теперь этот вопрос обсуждается уже в открытую, не как раньше, деликатно и в отсутствии Володи). Я же подозреваю, что первопричина в другом – из-за перегрузок. С самого начала мы избрали слишком высокий темп, организм еще не адаптировался к внезапно возросшим нагрузкам. В результате, изо дня в день, плохой сон, повышенная чувствительность к раздражителям, что и привело на грань физического и психического истощения.

Посовещавшись, пришли к выводу, что улететь скоро из бухты Прончищевой, до которой 110 километров, мало надежды. Приняли решение идти на мыс Фаддея, до которого 190 км, но, по словам Ю.Ч., вероятность вылететь оттуда выше. На мысе Фаддея стоит воинская часть. Эти сведения были из неофициальных источников и, почему Юра был так уверен в этом, непонятно, но наш маршрут был проложен через эту точку и всем хотелось верить, что все обстоит именно так. Поэтому возражений не последовало. В качестве ближайшей меры решили максимально разгрузить Антонова, освободить его от дежурств, а на биваках строить иглу, снежную хижину, чтобы изолировать его и других «слабонервных», как выразился Ю.Ч., от источника храпа. На том и порешили.

Фото  39. Сегодня Антонова (идет третьим) хорошо разгрузили – забрали у него  кухню Нансена, которая обычно громоздилась сверху рюкзака (см. фото 29), да и санки стали легче.

Я взял себе четыре дневных рациона продуктов, другие тоже получили свои доли. В общем, разгрузили хорошо. Вышли уже в 13 часов. Принятые меры возымели действие и ночью Юра спал хорошо, но и Володя не храпел. Поэтому трудно сказать, что подействовало в большей степени. От строительства иглу Юра категорически отказался, чтобы не нагружать нас дополнительной работой. Мы уступили не без некоторого облегчения, тем более, что никому кроме меня не приходилось этим заниматься. А я овладел этим искусством еще во время путешествий в Ловозерских тундрах Кольского полуострова и всегда включал в программу похода в тех районах, где есть ветровой наст. Да еще Юра Черноротов в прошлом году помогал мне строить иглу, когда мы с ним из поселка Усть-Кара ходили в гости к известному охотнику-ненцу Терентьеву. Тогда мы решили ознакомить его с этим традиционным жилищем канадских эскимосов и показать, как оно строится. Тот все удивлялся, цокал языком и старался запомнить технологию строительства. А построенную хижину собирался использовать под склад для капканов и другого имущества.

Фото  40. Иглу, которую мы построили в прошлом году в гостях у охотника Терентьева, а его сынишку усадили сверху, чтобы продемонстрировать прочность сооружения.

В этот день прошли перевал с очень пологим подъемом и таким же спуском. Перевал назвали «Песцовым», из-за обилия песцовых следов, он привел нас в бассейн реки Подкаменной.

18 апреля

Ночью было очень холодно. От этого то и дело просыпался. Лежу крайним в спальном мешке, да еще рядом со стенкой палатки, а от нее так и несет холодом. К тому же иногда невольно касаешься полога, который мы каждый раз перед сном подвешиваем к каркасу над обоими спальными местами. Полог сшит из легкого парашютного шелка, легко пропускает исходящий от нас нагретый влажный воздух, и предохраняет от изморози, обильно покрывающей свод палатки. При каждом неосторожном движении изморозь сыплется за шиворот, на одежду, на спальники и тут же тает. Если бы не это защитное приспособление, то мы никогда не смогли бы просушить до конца спальные мешки. А ложиться в холодный влажный мешок, а потом еще долго отдавать ему свое тепло, пока не наступит температурное равновесие, – занятие не из приятных.

Обычно, готовясь ко сну, кроме шерстяного нательного белья надеваю шерстяной же трикотажный лыжный костюм, шерстяные и меховые носки, на голову – лыжную шапочку и, упаковавшись таким образом, влезаю, вернее, вползаю в мешок. Рядом такие же действия совершают твои соседи, норовя заехать тебе в глаз или в ухо локтем, наступить коленом на живот или сесть на предмет твоего туалета, который ты потом долго ищешь. Естественно, что то же самое они получают и от тебя. Нужно еще не забыть засунуть в спальный мешок, себе в ноги, ботинки, иначе, они так задубеют снаружи, что, если и удастся их надеть утром, то уж зашнуровать, точно, не сможешь, пока своими руками на морозе не отогреешь эти шнурки. Но и тогда рискуешь сбить себе ноги этим подобием каменных башмаков. И, вот, когда все улеглись, прикрываем головы клапаном, который пришит к нижнему спальному мешку. Намаявшись за день, отдав последние силы при упаковке, стараемся быстрее заснуть, редко перекидываясь словами.

Подъем утром начинается с того, что, если еще не проснулся, то все равно вынужден это сделать, так как чувствуешь, как тебя довольно бесцеремонно толкают чем-то твердым в голову. Это дежурный таким деликатным способом предлагает приступить к трапезе. В твоей посудине, которую ты накануне тщательно выскреб от остатков ужина и оставил возле себя, уже дымится комок быстро остывающего варева и лежит сухарь. Моментально переворачиваешься на живот и без промедления принимаешься за еду, пока она еще теплая. Обжигаясь выпиваешь напиток, чаще всего какао на молочном порошке с сахаром, и, можно считать, день начался. Процесс вылезания из спального мешка также сопряжен с большими энергетическими затратами и причинением неудобств своим соседям, и выполнять эту процедуру лучше по очереди. Сначала, извиваясь как уж, выползаешь наполовину из своего укрытия, меняешь спальное белье на ходовое, хлопчатобумажное, изловчившись, достаешь ботинки и вылезаешь окончательно. Потом влезаешь в брюки, надеваешь теплую куртку, натягиваешь ботинки. Остается только собрать свои вещи в пакет и покинуть палатку.

Последний из троицы вытаскивает наружу спальный мешок, общими усилиями раскладываем его для просушки. Дежурный собирает и упаковывает посуду, складывает в «перекусный» мешок продукты, которые ему выдает завхоз согласно раскладке на этот день (все дневные рационы были скомплектованы и упакованы заранее и завхоз ведет тщательный учет, у кого какие рационы находятся).  Кухня продолжает работать, теперь на ней готовится напиток для обеда. Заполненные напитком термосы тщательно упаковываются в рюкзаки, чтобы не остыли, но главным образом, чтобы не разбились. После этого дежурный упаковывает кухню и теперь в палатке остаются только «трапики» – коврики из пенополиэтилена, которые мы подкладываем под спальные мешки. Наконец, разбирают и их, и я с кем-нибудь еще принимаемся с помощью щеток-сметок освобождать палатку от толстого слоя изморози. Процесс этот довольно трудоемкий, особенно в том месте, где располагается кухня, там даже иногда образуется наледь. Только освободив палатку от изморози можно ее укладывать и закреплять на санках. Каркас тоже складывается в компактную упаковку и перевозится на других санках.

Фото  41. Утренние сборы. Слева от палатки видны вывешенные для просушки полог и один из спальных мешков .

Здесь стоит упомянуть и о решении проблемы мокрой одежды. При интенсивной работе во время движения тепла выделяется достаточно, чтобы противостоять любому морозу, и почти все, что надето под ветровкой, влажно от пота, особенно в первые дни, пока организм еще не выработал оптимальный режим терморегуляции. При любой остановке, особенно на ветру, этот излишек влаги становится источником холода даже в непродуваемых костюмах. Поэтому при остановках на 10-минутный отдых в конце каждого часа, а также на «перекус» (по времени это наш обед с бутербродами и кружкой горячего напитка) прямо на ветровку надевается теплая куртка, переносимая под клапаном рюкзака. При оборудовании бивака все работы также выполняются в теплой куртке, но без ветровки, которая в это время сушится на воткнутой в снег лыже, чтобы не унесло. Мокрое белье постепенно высыхает на теле, и ко времени отхода ко сну оно уже полностью сухое. И чем меньше на тебе надето одежды, тем быстрее все это высохнет. У меня, например, под ветровкой надеты только тельняшка и свитер, в движении этого достаточно. А вот, с носками несколько сложнее. Переобувшись перед сном в сухие теплые носки, я прикладываю влажные «ходовые» носки к бедрам между шерстяным бельем и тренировочными брюками, где они благополучно и высыхают за ночь.

Сегодняшнее утро кроме усилившегося мороза не внесло каких-либо перемен в сложившийся распорядок. Ко времени первой остановки на отдых подошли под перевал. Подход не очень длинный, но заканчивается крутым кулуаром. Двое из наших ребят вынуждены были штурмовать этот взлет дважды, взойдя сначала с рюкзаками, а потом с санками. Перевал назвали «Раздельным», так как он расположен на водоразделе водных систем двух морей и озера Таймыр.

Фото  42. По равнине сквозь пургу и ветер.

Вышли на плато, которое плавно понижалось на северо-запад, постепенно переходя в долину реки Равнинной. Пейзаж сразу изменился и стал похожим на знакомую нам картину тундры севернее горы Константинов Камень на Полярном Урале. Обедали где-то посередине этой равнины. К вечеру берега сблизились и стали круче. Мороз все крепчал и к вечеру дошел до –32 градусов, а ночью усилился еще на 6 градусов.

19 апреля, понедельник

День прошел без особых приключений. Понемногу скатывались по Равнинной, берега которой приобрели уже горный характер, а в самом конце дня перешли в реку Вездеходную. Я и не заметил этого перехода.

Характерный эпизод этого дня: заступивший на дежурство с вечера Ю.Ч. вместо 6 часов проснулся сегодня в 8. В результате, вышли только в 11.30. В конце дня Юрий объявил, что ночевать будем в снежной пещере, чтобы уберечься от стужи. Я возразил, сказав, что строительство пещеры отнимет много сил и времени и, что делать это нет необходимости.

-  Мы ее быстро выроем, - безапелляционно заявляет командир.

 - Но вспомни, сколько мы провозились в прошлом году на Полярном Урале. Рытье пещеры  займет не менее двух часов.

- У меня записано, что ту пещеру мы копали один час 15 минут.

- Так ты же не вел никаких записей, это делал я.

- У меня хорошая память, - отрезал Юрий, поставив тем самым точку в споре.

Место стоянки выбрали возле склона, где образовался большой надув. В «кармане» между надувом и скалой было видно много заячьего помета. Да вот он и сам! Выскочил на гребешок сугроба и уставился на нас. Юрий, выбиравший в это время место, где следовало прорубать вход, находился от него метрах в пяти-шести. Заяц, не выразив никакого испуга, спокойно поскакал к другому концу «кармана», в направлении подходивших ребят, а потом тем же аллюром направился в гору.

Ю.Ч. все-таки заставил ребят рыть пещеру, а мне, поскольку я был занят установкой палатки, дал задание позже подменить на дежурстве Леву Шадского (по графику моя очередь должна подойти завтра). «Строители» принялись копать, а я продолжил свою работу, после чего принялся готовить ужин. Через два с половиной часа подошли «копатели», мокрые, уставшие и злые, как черти. Ужин уже был готов. Все это время они трудились, как каторжные. Снег в надуве был настолько плотен, что с трудом поддавался ледорубу. Наши лавинные лопаты из дюралевых листов годились только для отгребания и выбрасывания снега из пещеры, а ледоруб был всего один и пока не было вырублено достаточно места для двоих, работать в пещере приходилось по очереди, остальные значительную часть времени вначале, простаивали. Построить пещеру в полный профиль для всей группы так и не удалось, план был выполнен только наполовину, и командир сформировал и возглавил группу «пещерников» и после ужина они отправились в свой новый дом. Наш спальник – Антонов, Лева и я – остался в палатке и, несмотря на то, что мороз по-прежнему был –32, мы провели эту ночь вполне сносно.

20 апреля.

Накануне Ю.Ч. дал мне задание подготовить завтрак к 9 часам. Я перестраховался и встал в 6.30, хотя спокойно мог успеть, поднявшись на час позже. Два раза пришлось будить «пещерников» после назначенного времени. Они плотно забаррикадировались снежными блоками и никак не хотели вставать, их ответы звучали глухо, как из-под земли. Есть полуостывшую овсянку из солидарности с сонями не хотелось, поэтому впервые мы завтракали в две смены.

Начинаю замечать, что после еды чувствую себя полусытым. А ведь еще недавно можно было слышать разговоры, что в наш рацион входит много крупы: вместо 130 достаточно и 80 граммов, много масла, и, вообще, по мнению многих, рацион «обжорный». Теперь же, после двухнедельного перехода, все стало наоборот, вернее, на свои места. Не зря мы при планировании питания ориентировались на общепринятые нормы расхода продуктов в сложных походах, да и наш собственный предыдущий опыт.

Замечаю, что становлюсь раздражительным, и причину этому вижу в непрекращающихся в последнее время морозах. И еще, создается впечатление, что Ю.Ч. ведет нас как «стадо баранов». Это его собственное выражение и подобную оценку часто можно слышать по отношению к другим, менее квалифицированным, туристам. Разумеется, присутствующих это не касается, и все равно, подобный снобизм меня коробит. И еще мне кажется, что у нашего командира завышенная самооценка, иногда можно слышать пренебрежительные высказывания о Дмитрии Шпаро, туристе-лыжнике, путешествия которого в полярной зоне к этому времени уже получили достаточную известность. Стараюсь быть объективным, признаю за ним высокие организаторские способности, умение хорошо ориентироваться на местности, но не считаю эти качества достаточными без умения ладить с людьми и относиться к ним с уважением в столь тяжелых, экстремальных, условиях, тем более, в роли руководителя.

Все эти мысли, нынешний и прошлогодний опыт походов в группах Юрия подводят меня к выводу, что с меня достаточно, больше под его руководством я путешествовать не хочу и не буду. Еще готов идти с ним в одной группе, если оба будем рядовыми участниками, или, если я буду руководителем. Но это всё мои размышления, разговоры с самим собой. Я и не представляю себе Юрия в качестве рядового участника, едва ли он на это согласится.

Сегодня перевалили из Вездеходной в бассейн реки Малахайтари, в левый ее приток. Подъем на перевал оказался затяжным и очень крутым. Взойти на лыжах можно было только «елочкой» или «лесенкой». Я не стал выкладываться, достал «полукошки», сделанные еще для походов на Кольский полуостров, закрепил их на ботинках и спокойно взошел на перевал, волоча лыжи за санками. С перевала открылся пологий спуск к Малахайтари, у которой были к вечеру.

21 апреля, среда

Сегодня утром нам предстоит пересечь долину Малахайтари шириной около 5 километров. Навстречу справа дует умеренный ветер, но при температуре –22 градуса, это довольно ощутимо. Все надевают маски, кроме Ю.Ч., – края капюшона его ветровки обшиты довольно длинным густым мехом, и это также хорошо предохраняет лицо от обморожения.

Перейдя долину, останавливаемся на обеденный отдых, который растягивается на три часа, так как Лева Шадский снова ремонтирует лыжу Славы Малахова. Что-то расслабились, очень не хочется вылезать из относительно теплого пространства палатки на мороз и ветер. Но что делать – приходится! Еще два часовых перехода, и мы у перевала, обозначающего выход с плато, по которому до этого шли. Начинается плавное понижение долины по одному из притоков реки Клюевки. К концу ходового дня, наконец-то, выходим на Клюевку. Здесь и останавливаемся.

Фото  43. Бивак на Клюевке. Утренние сборы.

Насколько можно судить по итогам последних дней и психологическому настрою, кризис, грозивший срывом похода, миновал. То ли Володя стал храпеть во сне меньше, то ли у остальных выработался иммунитет, но все спят теперь более или менее нормально. По случаю прохождения последнего перевала на нашем маршруте, который назвали Перевалом Первопроходцев, и выхода на равнинную Клюевку командир  выдал двойную порцию спирта (в переводе на водку это менее 50 граммов). За ужином снова разгорается спор по поводу тактики движения. Ю.Ч. обвиняет всех в том, что мы идем недостаточно быстро, по его выражению, «гуляем» и вносит новое предложение: груз из санок переложить в рюкзаки и ускоренным темпом скатываться вниз по реке. Предложение у многих вызывает недоумение. Оно еще могло быть оправданным, пока мы были в горной части полуострова, где узкие долины порой изобиловали всевозможными препятствиями и груженые санки могли замедлять движение. Но в нынешних условиях и это отпадает – катись по тундре без помех до самого океана. К тому же, сам он чаще всего идет сзади и намного отстает от группы. Антонов предложил ему встать впереди и задать нужный темп, на что Юрий ответил, что ему «противно смотреть, как мы колупаемся». Ну, это уж ни в какие ворота не лезет!

Антонов и я по-прежнему придерживаемся того мнения, что увеличение дневных переходов следует добиваться не за счет ускорения темпа движения, а за счет увеличения, – даже термин свой ввели, –  «количества движения», то есть количества часовых переходов с оптимальной скоростью. Этого можно добиться только  за счет экономии времени на стоянках и, особенно, в местах ночевок, где должна действовать формула: «рано встал – четко сработал – скорее вышел». К тому же, облегчать санки или не облегчать – дело сугубо индивидуальное. Нас поддерживает опытный «глобтроттер», кандидат в мастера спорта Слава Малахов. В результате дискуссии стороны не пришли ни к какому решению, все остались при своем мнении.

22 апреля

Сегодняшний дежурный Малахов проспал. Утро на редкость теплое, солнце пригрело палатку, исчез холод, который раньше заставлял то и дело просыпаться. Это-то и подвело. В палатке с непривычки стало даже жарко. Вышли в 10.30.

Сегодня нам нужно быть особенно внимательными, ищем следы группы Лысенко, которая должна была двигаться вверх по Клюевке, нам навстречу, чтобы совершить восхождение  на западную из двух вершин с одинаковыми отметками 1146 м (мы взошли на восточную). В том месте, где они должны были войти в Клюевку, мы не обнаружили никаких следов. И только в конце дня, километрах в 15 ниже, еще издалека, справа, увидели снежную стенку, которая хорошо выделялась на пологом склоне спускающемся к руслу реки.

Фото  44. В долине Клюевки. Впереди на склоне видна снежная стенка (указана стрелкой)

Выйдя на траверз стенки, оставили рюкзаки и налегке направились к ней. Подойдя ближе, увидели на стенке надпись крупными буквами «Субботник 17-18» и стрелку, указывающую, как мы догадались, на место, где спрятана записка для нас. Стенка выглядела внушительно, как крепость: сложенная из крупных снежных блоков и достигающая высоты человеческого роста, она окаймляла с перекрытием стоявшую когда-то в центре палатку по всему периметру, оставляя лишь узкий проход в месте перекрытия. Это был уже явный перебор, тем более что сами мы так и не соорудили ни одной стенки, сначала по забывчивости, а потом, уверовав в надежность конструкции своей палатки после первого же серьезного испытания. Но все вскоре стало ясно, как только мы прочитали записку. Действительно, это была группа Лысенко, намеревавшаяся совершить восхождение на западную, вершину 1146. Но, взвесив все обстоятельства и учитывая, что дважды «пурговали», решили этого не делать, а устроить себе двухдневный отдых, совпавший по времени с всесоюзным субботником в честь одного большого человека, а потом сразу идти в бухту Фаддея. В заключение просили нас по прибытии в бухту передать на мыс Челюскин сообщение об их подходе (рация была только у нас). Ну, а крепость они построили от избытка энергии.

Сделав еще один переход, встали на ночевку.

Фото  45. Эту снежную стенку построили ребята из группы В. Лысенко несколько дней назад.

23 апреля, пятница

Сегодня, хотя и не очень холодно, всего лишь –26, но зато ветрено. Хорошо, что ветер в спину. Ясно различимы следы группы Володи Лысенко. До обеда за 4 перехода прошли 15 километров. Во второй половине дня следы исчезли.

Странное ощущение: мне кажется, что идем вверх по течению реки, что рельеф повышается, а не наоборот. Для меня это было настолько явно, что я выразил свои сомнения Юрию. Он тут же сказал, что это галлюцинации, да я и сам так считаю. И все же ощущение осталось.

Вечером подвели итоги – сколько прошли, и сколько еще осталось. По подсчетам Юрия до мыса Челюскин осталось 250 километров. Мысленно прикидываю: делая в день по 25 километров, через десять дней будем на Челюскине. Тут же в блокноте записываю убывающий ряд чисел от 10 до 1. Если ежедневно зачеркивать очередное число, то следующее покажет оставшееся количество дней на маршруте. Так хочется скорее все это закончить, что сознание никак не отмечает примитивности этой идеи. Общее самочувствие на маршруте выражается единственной мыслью: скорее домой, к теплу, в ванну. Но стоит только немного оклематься в комфортных условиях палатки, рядом появляется другая: настанет время и снова будешь рваться из дому навстречу новым приключениям в какое-нибудь богом забытое место.

В конце дня сильно набиваю ноги, появляется боль в передней части стопы и, особенно, на роговых наростах на пятке. По утрам у всех опухшие лица. У меня также опухают кисти рук, и в пальцах появляется боль при попытке распрямить кисть. Это неизбежно, когда в течение всего дня крепко сжимаешь рукоять лыжной палки, которая в данных условиях служит не столько для отталкивания, сколько для удержания в равновесии всей системы «человек-рюкзак-санки» Вскоре после начала движения опухоль и боль пропадают. Подушечки всех пальцев подморожены от постоянного контакта с металлическим каркасом при установке и уборке палатки по два раза в день. Под ногтями больших пальцев появились неизбежные в таких условиях трещины, причиняющие боль. Мало помогают всевозможные кремы и вазелин. Хотя, конечно, если не использовать эти средства, то будет еще хуже.

24 апреля

Утром в палатке тепло, снаружи –19, светит солнце. На маршруте это оборачивается своей негативной стороной – сильно потеешь, а закрытые со всех сторон очки-«консервы» отпотевают настолько, что через них становится плохо видно. У большинства из нас в очках установлены плотные темно-синие фильтры, хорошо оберегающие глаза и обеспечивающие нормальную видимость в обычных условиях, но сейчас так и подмывает их снять. Однако, каждый знает, что пребывание без защитных очков в зимней тундре хотя бы непродолжительное время, чревато неприятными и даже опасными последствиями. Это у нас (у альпинистов – тоже) называется «поймать зайчиков» и сопровождается не только резкой болью в глазах, но и может вызвать временную потерю зрения. Начинаю жалеть, что не взял с собой менее плотные, дымчатые, фильтры, которыми можно было бы  пользоваться хотя бы временно. Остается одно средство – чаще протирать.

На обед устроились в низине. Напитка из термосов, обычно входящего в наш обеденный рацион, сейчас явно не хватает, поскольку теряем много влаги. В предвидении этого везем в термоконтейнере литра полтора воды. Этого хватает, чтобы быстро приготовить кофе с молоком. Даже осталось еще 15-20 минут, чтобы покемарить в теплой палатке. И на все это ушло не более 2 часов.

После обеда долго и нудно шли по увалам. Долину Клюевки мы покинули еще утром. К вечеру поднялась сильная поземка, похоже, собирается пурга. На ночевку встали довольно рано, в 20.10, из-за пронизывающего холода, и сильной усталости некоторых. Несмотря на ухудшение погоды и ожидаемую пургу, снежную стенку решили, по-прежнему, не ставить, ограничились лишь растяжками на лыжи и впервые укрепили каркас внутренними растяжками.

Голод сегодня чувствовался особенно сильно, поэтому упросили заступившего на дежурство Ю.Ч. сварить две кастрюли супу. Сытые и удовлетворенные, заснули под несмолкающий шум ветра.

25 апреля, воскресенье

Встали поздно, в 11 часов, – это становится уже традицией во время дежурства нашего командира. Ко времени выхода ветер еще более усилился, пошла сильная поземка. Ветер справа пронизывает даже наши великолепные штормовки, пришлось надеть маску. Часа через два вышли к заливу Фаддея. Долго спускались с берега на лед залива по крутому кулуару, путаясь в постромках волокуш. Еще через час разбили палатку на необычно ровном месте (отвыкли уже от плоских поверхностей). И здесь, при отсутствии каких-либо естественных препятствий, палатка хорошо стоит на ветру.

После обеденного привала все время шли по азимуту 300 градусов. Берегов не видно из-за поземки и только сверху светит солнце. В этих условиях ориентироваться приходится только по компасу, да по направлению снежных застругов. Можно еще и по солнцу, если нет других ориентиров, но тогда потребуются еще и часы, чтобы вводить поправки: через каждый час солнце перемещается на 15 градусов.

26 апреля

Снова движемся прежним азимутом. Погода не изменилась. На обед опять встали на льду залива. Выйдя из палатки после отдыха, увидели едва проступающую сквозь пелену поземки береговую линию. Вскоре видимость значительно улучшилась, берег оказался в трех километрах. Пошли круче к ветру в направлении берега. Ветер хотя и уменьшился, но у меня все-таки прихватило щеку, пришлось надеть маску. На берегу сквозь разрывы поземки угадывалось что-то похожее на творение рук человека. Но вблизи это оказалось просто скальными выходами. Вблизи берега свернули направо и вскоре вышли на мыс с триангуляцией, еще несколько дальше увидели следы лыж и санок. Без всякого сомнения, это были следы нашей предыдущей группы. Следы привели нас в бухточку и здесь потерялись. Было уже 9 вечера, необходимо устраиваться на ночь.

Фото  46. Живописные скальные выходы на берегу залива.

27 апреля

Сегодня мое дежурство. Встал в 6 часов, приготовил завтрак. Обычная рутина. Снялись в 10 часов. Погода отвратительная: низкая облачность, метет снег. Температура, хотя и поднялась до –8 градусов, но при сильном встречном ветре справа дает себя знать, пронизывая штормовки. Все одели «фантомаски» - подшлемники из арсенала строителей. Скоро впереди показались строения и высокие мачты, которые вчера мы тщетно пытались обнаружить. Все-таки, к всеобщей радости, воинская часть здесь стоит! Одноэтажные домики и длинные строения барачного типа расположены на высоком берегу бухты. Через два часа после выхода с места ночевки подходим к наиболее приметному зданию. Не ошиблись, это штаб. Внутри, напротив входа – часовой у знамени, тут же дежурный офицер. К моему удивлению наше появление не привлекло сколько-нибудь значительного внимания. Как вскоре выяснилось, нас просто ждали, так как за три дня до этого сюда пришли по своим маршрутам группы Саши Михайлова и Володи Лысенко.

Вскоре появился офицер, представившийся капитаном Геннадием Павленко. Юрий также представился и познакомил с остальными. Капитан сообщил, что пришедшие в пятницу группы попали как раз на банный день. Сообщил, что Михайлов ушел вчера, а Лысенко – за час до нашего прихода. Таким образом, выясняется, что расстояние от места выхода на Клюевку до мыса Фаддея группа Лысенка прошла за 4,5 дня, а наша – за 3,5 дня. Будучи знакомым, на примере наших товарищей, с возможными проблемами, Павленко обещал помочь продуктами на дорогу и поставить на довольствие в те дни, которые мы пробудем здесь, конечно, за плату. Кроме того, пообещал истопить баню. Лучшего для нас и придумать нельзя, даже в самых смелых наших планах мы не могли представить такого.

Капитан добавил, что он замещает находящегося в очередном отпуске командира части и предоставил в наше распоряжение его пустующий домик (как здесь говорят, «балок») и тут же распорядился отвести нас туда. Мы отправились со всем своим скарбом, а наш завхоз с местным начпродом остались решать «кормежные» проблемы. Пока устраивались в теплом уютном домике, появился нагруженный продуктами Володя, и мы набросились на свежий белый хлеб и печенье. Кроме того, он набрал в дорогу несколько банок мясных консервов, кабачковой икры, овощной смеси и сверх всего, бесплатно, 8 банок трески в томатном соусе.

Вскоре появился капитан Павленко, посмотреть, как мы устроились. Пригласили его на чай. Геннадий, наш новый знакомый, – крупный мужчина 112 килограммов веса, спортивного телосложения, оказался на редкость общительным человеком. Мы узнали, что он активно занимается спортом – борьбой и тяжелой атлетикой, увлекается охотой и рыбалкой, да это и видно с первого взгляда. Москвич, очень любит Одессу и часто там бывает. Довольно эрудированный человек, мастерски рассказывает анекдоты, особенно одесские, очень похоже имитируя одесский сленг. По первому впечатлению его можно отнести к тому типу людей, с которыми никогда не скучно, и которые любят удивить собеседника какой-нибудь небылицей, выдавая ее за реальный случай, или так искусно выругаться, что это не только не режет ухо, но даже скромницы воспринимают это, как невинную шутку. Такой человек в любой компании заводила.

Тем временем приближалось время ужина, который мы не собирались пропускать. После ужина по просьбе капитана мы провели в ленинской комнате беседу с солдатами, свободными от караульной службы. О целях и задачах экспедиции им уже рассказывали Михайлов и Лысенко, поэтому не стали повторяться. Юра Черноротов представил каждого из нас и рассказал, что одной из задач является определение возможности автономных действий небольшой группы в суровых условиях Арктики в течение длительного времени, подчеркнув военно-прикладной аспект. Лева Шадский рассказал о своих впечатлениях об Египте, откуда он недавно вернулся, и где работал в качестве специалиста на каком-то металлокомбинате. Юра Антонов кратко остановился на туризме, как спорте, на спортивном ориентировании, интересно рассказал о Туле и НПО «Тулачермет», и даже приглашал работать на это предприятие после увольнения на «гражданку». Я познакомил с экипировкой участников и техническим оснащением группы.

В общем, наскребли всего понемногу. Реакция слушателей свидетельствовала скорее об интересе, чем безразличии. Слушали внимательно, задавали вопросы.

После беседы с личным составом капитан Павленко повел нас в баню, которая была уже хорошо натоплена, заготовлено достаточно горячей воды. А вместо холодной воды пользовались снегом, запас которого то и дело пополнял рядовой по фамилии Коняшкин. По контрасту с окружающей действительностью это была одна из лучших бань в моей жизни. Сделали два захода. Геннадий, как гостеприимный хозяин, сам принял участие в этом действе и все это время не оставлял нас без внимания, без устали травя байки и рассказывая анекдоты. А больше всего развеселил нас, когда начал рассказывать, якобы происшедший с ним и его друзьями-офицерами случай в ресторане, когда один одесский ханыга выиграл у них пари на два стакана коньяку о том, что сможет укусить оба свои глаза. И, конечно, выиграл, сначала вынув и укусив свой искусственный глаз, а потом, вынув вставную челюсть и укусив свой же здоровый глаз. Рассказ этот до мельчайших подробностей совпадал c анекдотом, который кто-то из нас несколько дней назад рассказал в палатке. Смеяться мы начали с первых же слов Геннадия, а под конец катались по полу, схватившись за животы, не в силах сдержаться. Такая реакция вызвана была, конечно, не этим бородатым анекдотом, а тем, с каким искусством и правдоподобием он был представлен, как случай из его жизни, хотя исключать такую возможность полностью нельзя. Рассказчик остался очень доволен произведенным фурором, а мы, в свою очередь, не стали разочаровывать его тем, что уже знакомы с подобной историей.

Все это вместе с оказанным нам гостеприимством еще больше заставило нас проникнуться благодарностью и уважением к этому веселому человеку. Видно, что общение с новыми людьми, тем более в таких условиях, доставляет ему огромное удовольствие. Замечательный вечер закончился небольшой, почти символической выпивкой (у нас еще было), обильным чаепитием и, конечно, оживленным разговором. Глубокой ночью разбрелись по спальникам.

Фото  47. Капитан Павленко пришел проводить нас, с интересом примериваясь к нашим рюкзакам.

28 апреля, среда

Позавтракали в столовой впятером, Ю.Ч. остался досыпать. До обеда занимались всякими ремонтными работами, которых накопилось много. После обеда стали неспешно собираться в дорогу. Пришел капитан Павленко, чтобы проводить нас. На прощанье сфотографировались вместе с ним и в 18.30 отправились в дорогу.

Завернули на мыс, где по описаниям должны быть остатки гурия, сложенного еще Семеном Челюскиным. Там оказались два или три основания, вернее, кучи камней, которые можно считать остатками гурия. Обе идущие впереди группы уже побывали здесь и на одном из оснований сложили тур из плитняка, который, на мой взгляд, следовало строить на другом, ближайшем к морю, основании.

С мыса Фаддея взяли направление на остров Большой из архипелага Комсомольской Правды. Погода установилась ясная и остров можно было разглядеть на горизонте, хотя до него было 40 километров. Через 4,5 часа остановились на ночлег в виду поселка, из которого ушли. При выходе с нами увязались две собаки из поселка. Это были крупные особи, настоящие полярные псы, способные ходить в упряжке, но жившие со щенячьего возраста при поселке и ставшие обычными дворнягами. Они и предыдущие группы сопровождали и мы подумали, что пробегут с нами недолго и вернутся. Однако собаки устроились возле палатки и так провели всю ночь и, судя по всему, собирались сопровождать нас и дальше. Нас это не устраивало только по той причине, что это было похоже на угон чужой скотины. Утром Юра Антонов едва смог отогнать их. Сначала убежал кобель, а его подруга еще долго следовала поодаль, прячась за камнями. В конце концов, удалось отогнать и ее, совместными усилиями нас и кобеля, который все-таки не бросил ее и маячил сзади, останавливаясь где-нибудь на видном месте и как бы уговаривая свою подругу вернуться.

29 апреля

Весь день шли к острову Большой. Видимость ограниченная, ветер справа спереди. Опасаясь за подмороженную щеку, весь день шел в маске. На ночлег остановились не доходя 600 метров до острова. Видимость к этому времени увеличилась более 5 км.

30 апреля – 1 мая

Проснулись и позавтракали во время, но что-то не в меру расслабились. Командир  дал команду отдохнуть еще 30 минут, которые растянулись на два часа. В результате, вышли только в начале первого. Сегодня стоит задача дойти до острова Самуила, найти там законсервированную, по словам Дмитрия Шпаро, полярную станцию «Комсомольская Правда», и устроить там праздничный ужин по случаю дня рождения Володи, который по замыслу должен плавно перейти в праздничный первомайский завтрак. Еды у нас сейчас много, можно не экономить. Голодовка кончилась.

К Самуилу подошли в 22.30, но не увидели на берегу даже намека на какие-либо строения. На подходе ориентирование было затруднено из-за ограниченной видимости, что не позволило рассмотреть весь остров. Ю.Ч. решил идти вправо и, как всегда в подобных случаях, оказался прав. Однако, пройти нам пришлось еще около 8 километров, пока не оказались у цели. Тут нашим надеждам на ночевку в комфортных условиях внутри помещения не дано было сбыться. Все три домика бывшей полярки оказались почти доверху забиты снегом, нанесенным через незашитые окна. Похоже, что станция не законсервирована, а просто брошена. Пришлось располагаться  в своем собственном доме – палатке.

Провозгласить тост за виновника торжества едва успели за 10 минут до конца суток и то – по уральскому часовому поясу, откуда он родом. Потом пили-ели всю ночь, если так можно назвать это время суток, так как никакой ночи в обычном понимании теперь нет, солнце уже не садится за горизонт.

Юра объявил дневку по случаю праздника. В 6 часов вылезли наружу играть в футбол. В качестве мяча использовали большой кусок пенопласта, который служил чем-то вроде табуретки для дежурного. И только после этого угомонились и легли спать. Вскоре палатка так нагрелась на весеннем солнце, что все стали выползать из спальников и освобождаться от лишней одежды. Правда, через некоторое время все это пришлось проделать в обратном порядке. Полежав еще немного, поели молочной вермишели, снова вылезли наружу и устроили первомайский парад с поднятием флага и шествием вокруг палатки, сопровождаемыми стрельбой из ракетницы и громкими «ура». Словом, дурачились, как могли.

Потом снова поспали, а в 22 часа еле уговорили Ю.Ч., который заступил на дежурство, накормить нас «законным» ужином. Под выпивку хорошо закусили, а потом устроили вечер песни, закончившийся уже на следующие сутки.

2 мая, воскресенье

Встали поздно, долго собирались. Вышли в 12 часов. К 16 часам подошли на 2-3 километра к острову Дежнева. С этого места хорошо виден маяк на мысе Прончищева. Обед, уже второй раз во время движения, сделали из двух блюд. Хорошо подкрепившись, долго шли к мысу Прончищева. На подходе к нему наблюдали красивое оптическое явление: от солнца, низко висящего над горизонтом, вниз устремлена золотисто-оранжевая полоса, напоминающая струю раскаленного газа взлетающей ракеты или сверкающий обелиск. Это сходство усиливается расширением «струи» книзу. Справа и слева от солнца, которое только угадывается, так как скрыто облаками, видны два радужных столба, представляющие собой остатки концентрической окружности вокруг солнца. Эти радуги не так ярки, как приходилось наблюдать в горах, но все же можно различить цветовые полосы. Явление это было настолько завораживающим, что мы любовались им, пока картина не стала тускнеть.

Фото  48. Подходим к полосе торосов.

Наш маршрут пролегал в стороне от мыса, но мы надеялись застать здесь обе группы, поэтому направились к мысу следуя вдоль линии торошения, которая в этом месте подходит близко к берегу. Фролов и Шадский решили все-таки не сворачивать и, преодолев линию торосов, пошли мористее, напрямик по голому льду, а, скорее всего – прочной наледи.

Конечно, никого на мысе не оказалось, видны были только следы обеих групп. Поискали записку, но так и не обнаружили. Деревянный маяк высотой метров 12, по форме напоминает гриб, на шляпке которого установлена площадка с мигалкой в центре. Долго здесь не задерживались, перебрались через торосы и пошли догонять товарищей. Недалеко от мыса встали на ночлег. Сегодня пройдено 33 километра.

3 мая

Время как-то сместилось: «ночной» отдых теперь приходится на первую половину суток, а движемся всю вторую половину. Сегодня на ходу ребята увидели медвежьи следы, а я что-то задумался и пропустил, не заметил. Мы и раньше натыкались на следы представителей местной фауны, особенно, песца, полярной совы, дикого оленя и, конечно, вездесущих леммингов. Однажды видели след полярного волка размером с кольцо лыжной палки. Я даже сфотографировал его. Однако, живьем удалось встретить только зайца, и довольно крупного.

Однообразное движение в первой половине дня было нарушено, когда кто-то обратил внимание  на меняющую размеры точку вдалеке. Под впечатлением увиденных ранее следов, решили, что это медведь. Вообще-то, к подобной встрече мы были готовы, так как знали, что ареал распространения белого медведя захватывает северную часть нашего маршрута, слышали рассказы очевидцев, были знакомы с мерами безопасности и имели в своем арсенале кое-какие средства для отпугивания зверя. Движимые любопытством, решили подойти ближе. Развернулись фронтом в сторону этой точки, приготовили фотоаппараты, все свое огнестрельное оружие – ракетницу и взрывпакеты – и начали сближение. Вскоре оказалось, что точек не одна, а пять и не медведи это, а олени, которые подпустили нас метров на 400 и дали деру, время от времени останавливаясь, и наблюдая за нами.

Фото  49. Что это там впереди?

Часа через два после выхода с места ночевки между мной и командиром произошел неприятный инцидент. Мы подошли, как оказалось позднее, к мысу Амундсена. Небольшой привал. Как обычно, все уселись, не снимая рюкзаков, на санки, а Ю.Ч. ничего не сказав, поднялся на берег и стал осматривать гурий на мысу, а потом совсем скрылся из виду. Время шло, а Юрий так и не появлялся. Все порядочно продрогли и стали терять терпение. Я не выдержал и решил пойти искать командира. Поднявшись на берег и пройдя немного, увидел, что он возвращается. Накопившееся раздражение требовало выхода и тут, один на один, вдали от ребят, я решил высказать свое возмущение его поведением. Припомнил ему и «стадо баранов» и неуважение к товарищам. Он тоже не смиренно слушал, так что разговор получился излишне резким. Когда подошли к ребятам, те также не остались безучастными  и выразили свое отношение к поступку командира, но в более мягких выражениях. Я уже не вмешивался в спор, все, что накопилось, высказал, напряжение было снято и даже появилось чувство досады за всплеск эмоций.

Вскоре после выхода с места обеденного отдыха увидели со стороны берега цепочку точек. Через некоторое время их уже можно было пересчитать и определить направление, в котором они двигались. Точек было семь, и двигались они параллельным курсом, но в обратном направлении. Было ясно, что это люди, и не из группы Лысенко – у него шестеро, и не из группы Михайлова – там пятеро. Значит, это вспомогательная группа, решили мы, и развернувшись цепью, пошли к берегу. Нас, в конце концов, заметили, а когда мы дали сигнал ракетой, с их стороны тоже взвилась ракета и они цепью пошли нам навстречу.

Фото  50. Встреча на маршруте со вспомогательной группой.

И вот сошлись! Горячие рукопожатия, объятия, беспорядочный обмен информацией. Особенно радостной была встреча Володи Фролова с его женой Ириной. Вспомогательная группа прилетела на мыс Челюскин через Диксон и привезла из Тулы памятный знак в честь героев Северной экспедиции 1733-1743 годов. Два дня они упорно долбили мерзлый грунт и устанавливали знак на мысе. Торжественное открытие памятника должно состояться после прибытия всех групп экспедиции. Чтобы скоротать ожидание решили «прогуляться» до мыса Прончищева.

Ирина Фролова меня и обрадовала и огорчила, сообщив две вести, хорошую и не очень. Перед отъездом из Тулы она позвонила нам домой и моя жена, сообщила, что дома все благополучно, все домашние шлют приветы и с нетерпением ждут меня. Огорчение вызвало известие, что я не скоро теперь смогу повидаться с сыном Сережей, который именно сегодня, 3 мая, должен явиться в военкомат для отправки в армию.

Единодушным было решение разбить здесь же лагерь и отметить встречу. Мне, в некотором роде, не повезло – сегодня моя очередь дежурить, а готовить пришлось на две команды, 13 человек. Но недостатка в помощниках не было.

Наконец, все было готово. Расположились в нашей палатке. У гостей оказалась бутылка коньяку и канистра со спиртом (те два литра, которые не успел захватить с собой Юра Черноротов при отъезде из Тулы, о чем мы часто с сожалением вспоминали). После обильного ужина, сытые и разогревшиеся, решаем устроить футбольный матч между «старичками», почти старожилами в этих местах, то есть нашей группой, средний возраст которой составлял 39 лет, и «новичками», где этот показатель был на три года меньше. И какой это был матч! Мячом служила все та же табуретка дежурного – блок пенопласта, который мы подобрали где-то в Хатанге. Игра была очень темпераментной. Мне дважды так врезали в грудь ногой и локтем, что после второго раз с трудом поднялся. Но азарт борьбы заставил снова ввязаться в игру. (Уже по прибытии домой рентгеноснимок грудной клетки показал трещину на одном ребре). Футбольный матч на льду моря Лаптевых, в 30 километрах восточнее самой северной точки евроазиатского континента и в двух километрах от суши продолжался три часа. Вначале «старички» проигрывали 0:3, но к концу все-таки сумели победить со счетом 5:4. Когда все выдохлись, а от «мяча» остался огрызок величиной с кулак, все снова забрались в палатку и принялись отпаиваться чаем. По спальным местам разошлись уже утром.

4 мая, вторник

Проснувшись далеко за полдень, долго собирались. Ю.Ч. принял решение – обеим группам двигаться вместе на мыс Челюскин. Вышли в путь в 18.30, темп невысокий – сдерживают «новички». Сразу же бросается в глаза разница в технике движения участников обеих групп. Наши идут, вроде бы, не спеша, но скорость их выше, движения экономны, и, если кто отстал, то не спешит сразу же догнать впередиидущего. Глядя на «новичков», думаешь, что и мы, видимо, так же начинали. В полночь добрались до избы Папанина. Так этот домик и обозначен на всех крупномасштабных картах. Палатки установили недалеко от избы, дежурные принялись готовить еду, а все остальные пошли знакомиться с объектом.

В этой избе работал знаменитый полярник Иван Дмитриевич Папанин, будучи начальником полярной станции на мысе Челюскин, в 1934-35 годах. Сейчас это мемориальный объект, за которым ревностно следят работники полярной станции «Мыс Челюскина», наезжая сюда время от времени на вездеходах, чтобы навести порядок, пополнить запас продуктов, дров и солярки. Редкие туристы также вносят свою лепту, так что здесь не иссякает запас сухарей, крупы, чая, сахара, соли и прочих продуктов, горючего и всегда можно найти приют.

Изба представляет собой небольшой сложенный из бруса домик, площадью не более 5 квадратных метров, в котором высокий человек может стоять только согнувшись. Направо от входа – топчан, слева у двери – железная, цилиндрической формы, печь, установленная «на попа». Вот и все, если не считать столика-полочки у дальней торцевой стенки, да узкой полочки наверху. Слева на стене – пила, на полках разные необходимые вещи: свечи, спички, кружка, продукты в мешочках и пакетах. На столе лежит журнал посещений, в котором оставляют свои записи, побывавшие здесь люди. Этот журнал ведется с 1968 года, но говорят, что существовал другой, более ранний. Оказалось, что за 8 лет здесь побывало не так уж много туристских групп, четыре или пять, не считая группы Лысенко, оставившей запись от 1 мая, и нашей вспомогательной группы. Среди групп, оставивших свои записи была и группа Дмитрия Шпаро, совершавшая один из своих подготовительных походов к штурму Северного полюса. Ребята из группы Лысенко подшили к журналу книжку Д.М. Романова «Полярные колумбы». Отметились и мы, оставив свою запись в журнале, а также пополнили запасы избы, добавив мешок сухарей и канистру с бензином.

Фото  51. Вот она, знаменитая изба Папанина!

Фото  52. Гурий, сложенный экспедицией Толля на мысе Чекина (нынешнее название – мыс Щербина). Отсюда уже видны строения поселка полярной станции Мыс Челюскина.

5 мая

Через два с половиной часа, хорошо подкрепившись, тронулись в свой последний переход – до конечной цели путешествия оставалось 25 километров. Далее маршрут пролегал по суше в направлении мыса Щербина. Вскоре показался мыс с гурием на скальном основании и далее за ним – поселок на мысе Челюскин. В 7 часов 30 минут наш лыжный переход по северо-восточной части Таймыра успешно завершился.

На этом месте записки можно было бы завершить, но, поскольку описание путешествия было начато от дома, то и закончить его логично там же.

У первых же домов поселка нас встретил солдат-пограничник. Видимо, за нашим подходом уже давно наблюдали. Он просто поприветствовал нас и предложил старшему группы, как только устроимся, прибыть на заставу с документами. Самое большое здание среди ближайших домов, это здание, совмещающее в себе функции аэровокзала, гостиницы на 60 мест, столовой и кают-компании. С удивлением отметили, что из наших среди встречавших была только Лида Котова из группы Михайлова. Но вскоре все разъяснилось. Оказывается, обе группы улетели вчера в Хатангу на вертолетах. Собирались в такой спешке, что забыли про Лиду, которая в это время на кухне мыла посуду. А вот ее рюкзак захватить не забыли и оставили ее, в чем была, без вещей, документов и денег. Но начальник аэропорта сказал, что он ее сегодня отправит. Действительно, часа через полтора она улетела. Пилот согласился взять на борт еще пару человек. Пока решали, кому лететь (в конце концов, выбор пал на нас с Левой), было уже поздно. Когда мы подбежали к летному полю, самолет уже заходил на взлетную полосу.

Как выяснилось потом, Лида Котова в этот же день была в Туле – так удачно сложились для нее транспортные обстоятельства. В Хатанге ребята ждали ее уже в самолете, а в Москве все они успели на тульскую электричку.

Фото  53. Памятный знак в честь штурмана Семена Челюскина, доставленный на мыс его имени тульскими туристами.

Фото  54. На митинге, посвященном открытию памятного знака.

Мест в гостинице для нас не нашлось – все было забито полярниками с СП-22. Одних только экипажей АН-2 (7 самолетов) около 40 человек. Койки стояли даже в коридоре. Помогли пограничники, предоставив в наше распоряжение свой спортзал. Потом мы принимали участие в митинге, посвященном открытию памятного знака, который установили наши ребята из вспомогательной группы несколько дней назад. В качестве покрывала при открытии использовали наш противоснежный полог от палатки. В митинге приняли участие человек пятьдесят: пограничники, летчики, работники гидрометеоцентра, техники с аэродрома. Программа митинга обсуждалась тут же на ходу и, как всякий экспромт в подобных условиях, официальная часть началась довольно бестолково, но постепенно все наладилось. При этом половина участников превратилась в фотокорреспондентов, снимавших вторую половину. Потом поднялась пальба из ракетниц, что добавило праздничного настроения.

На ночь расположились в тепле и даже с комфортом, на полу, застеленном матами в затененном помещении.

Фото  55. У памятного знака участники лыжного перехода 1976 года по Таймыру, посвященного российским исследователям Арктики – участникам Великой Северной экспедиции XVIII века.

 

6 мая

Завтрак, конечно, проспали, едва успели на обед. Сегодня банный день и никто никуда не летит. Нас обещают завтра разобрать по два-три человека на борт и доставить в Хатангу самолетами авиаотряда СП-22.

7 мая

Предыдущую ночь снова не спали. Вчерашний ужин закончился вечером песни, потом играли в биллиард, а вскоре подошло время собираться в дорогу. К семи часам уже были в аэропорту, где нас сразу после завтрака разобрали по бортам. В девятом часу уже были в воздухе. Прощай суровый край с гостеприимными, отзывчивыми людьми! И это двуединство впечатлений сохранится в памяти на всю жизнь.

Через три с половиной часа приземлились в Хатанге. Наших уже нет – все улетели пятого. У нас пока мало надежды скоро отсюда выбраться – все билеты распроданы на две недели вперед. Однако предупредили, чтобы не расслаблялись и были в постоянной готовности. На этот раз мы разместились в красном уголке какой-то морской организации. Укладываясь на ночь, я не стал распаковывать вещи, а просто прилег на диване. И когда утром вдруг потребовалось быстро собираться и бежать в аэропорт (повезло-таки нам!), я уже через две минуты был готов. Итак, рано утром в субботу 8 мая вылетели из Хатанги, и почти в то же время, но по московским часам, оказались в Москве. Еще немного ожидания на вокзале, а потом в электричке, и я дома! Круг замкнулся.

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

"Поход представлял не только научный, но и спортивный и даже чисто нравственный интерес: сможет ли современный человек выдержать те экстремальные условия, в которых работали первопроходцы? Даже время проведения похода – апрель, май – совпадали с условиями санной партии Челюскина в 1742 году. Разница состояла лишь в наличии радиосвязи с ближайшими полярными станциями" – так пишет Д.М. Романов в своей книге.

На мой взгляд, подобное сравнение справедливо лишь в части, касающейся чисто климатических условий. Разница была не только в том, что мы имели радиосвязь (кстати, непостоянную и ненадежную, о чем я скажу далее). У нас было значительное преимущество перед первопроходцами в том, что мы знали, что там у нас впереди, с чем можем столкнуться. Нам не нужно было в жестоких условиях полярной тундры делать картографическую съемку местности, заботиться о дровах, без которых просто невозможно было выжить, ухаживать за ездовыми собаками или оленями, ценой неимоверных усилий спасать затертое во льдах судно, хоронить товарищей. У нас была надежная палатка и другие современные технические средства, обеспечивающие достаточно комфортные условия обитания и питания в данной обстановке. Наконец, мы знали, что через месяц вся эта экзотика закончится и мы снова окажемся в привычных нам городских условиях. Поэтому нашу экспедицию нельзя также отнести к разряду путешествий полностью моделирующих экстремальные условия первопроходцев.

Читая страницы книги Романова, описание путешествий Нансена, воспоминания Шеклтона или Нобиле, всегда поражаешься упорству, стойкости и мужеству людей, по велению долга, из любопытства или случайно оказавшихся в экстремальных обстоятельствах, и преодолевших их. И хотя понимаешь, что все сводится, в конце концов, к борьбе за существование, как у героев Джека Лондона, тем не менее, испытываешь чувство восторга и огромного уважения к этим личностям, хочется и самому попробовать, на что ты способен. Для меня и моих товарищей подобное самовыражение и явилось главным личным итогом участия в экспедиции.

Если говорить о достижении целей экспедиции в общем плане, то следует выделить спортивные цели, и научные, поскольку экспедиция считалась научно-спортивной.

Спортивные цели экспедиции были полностью выполнены и при подведении итогов сезона ЦС по туризму и экскурсиям ВЦСПС присвоил экспедиции третье место во всесоюзных соревнованиях на лучшее туристское путешествие 1976 года по классу лыжных походов V категории сложности. Все участники были награждены соответствующими медалями и дипломами.

В качестве научных целей ставилась задача инвентаризации исторических памятников (старинные избы и навигационные знаки, могилы, и др.), их описания и реставрации, по мере возможности. Главной задачей была установка на мысе Челюскина памятного знака в честь его открывателя. Эта задача была выполнена. Что касается других задач, то большинство из них не были выполнены из-за невозможности проведения работ такого характера в зимних условиях. Удалось лишь обнаружить остатки некоторых навигационных знаков на обнаженных от снега высоких местах береговой линии. Учитывая этот печальный опыт, в дальнейшем было решено проводить подобные историко-археологические поиски летними отрядами туристов, и летом 1979 года группа В. Лысенко в районе реки Хараулах обнаружила место зимовки и другие исторические памятники. Но это уже другая история.

В нашей группе на мне лежали обязанности штурмана, но поскольку навигационные функции на маршруте фактически безраздельно выполнял руководитель и к тому же хорошо с ними справлялся, то эти обязанности мне пришлось выполнять лишь в период подготовки. В дальнейшем на маршруте я вел таблицу дневных переходов и метеоусловий, да возил в своих санках старинный секстан, которым нас снабдил Дориан Михайлович. В других санках, в специальном футляре, путешествовал настоящий морской хронометр также из школьного музея. Дориан Михайлович преподал мне несколько уроков определения географических координат с помощью этих приборов и, имея необходимые инструкции и таблицы, я был готов выполнить такую работу. Но, как показала практика, никакой нужды в этом ни разу не представилось, да и не могло возникнуть, так как передвигаясь по суше, или находясь в пределах видимости берегов, мы всегда имели возможность привязаться по карте к местности. Еще можно предположить, и то с большой натяжкой, что во время нашего прошлогоднего путешествия в район реки Кары по следам экспедиции Малыгина, когда мы должны были пересечь по льду Байдарацкую губу и выйти на Ямал, секстан мог найти применение. К счастью, нам не пришлось выполнять эту часть маршрута, и вот почему. На подходе к Байдарацкой губе разыгрался штормовой ветер, в течение всего дня дувший нам в спину, что позволило нам в этот день преодолеть расстояние более 50 километров. Этот ветер оторвал от берега лед и, когда на следующий день мы вышли к морю, перед нами предстала картина чистой воды до самого горизонта. Не трудно догадаться, что бы с нами могло произойти, если бы мы вышли сюда двумя днями раньше.

Кроме номинальных обязанностей штурмана, которые так и остались без применения, мне пришлось в период подготовки фактически заниматься техническим обеспечением группы, а именно, проектировать и изготавливать палатку, и кухонный агрегат. Конструкцию палатки стал обдумывать еще со времени предыдущего похода, принципиальная схема много раз обсуждалась, были и сторонники, и противники предложенной идеи. Как отмечается в дневнике, палатка успешно прошла испытания, была доказана возможность использования подобной конструкции в самых тяжелых условиях. Впоследствии эта конструкция была опубликована в туристской литературе под названием "Арктика".

Впервые тульскими туристами использовался кухонный агрегат Нансена или, просто, кухня Нансена, об испытаниях которой следует сказать особо. Я не буду останавливаться на ее конструкции, скажу только, что в разных вариациях она используется туристами уже давно, хотя и не получила широкого применения. Это очень эффективное устройство для приготовления пищи в условиях, когда воду приходится получать из снега или льда. При этом варка пищи и растапливание очередной порции снега производятся одновременно. Идея кухни Нансена показалась нам заманчивой, ее высокую эффективность отмечал знаменитый исследователь Антарктики Эрнст Шеклтон. Единственными недостатками, препятствующими ее широкому использованию, являются технологические трудности изготовления и необходимость соблюдать определенные правила в процессе приготовления пищи.

Из-за трудностей изготовления в домашней мастерской пришлось искать изготовителя в заводских условиях. В конце концов, на одном из заводов по моим чертежам было сделано два кухонных агрегата, один из которых мы оставили себе, а второй передали в группу Лысенко. Первый комплект исправно служил нам в течение всего похода, а второго ждала, если можно так выразиться, трагическая судьба.

Как я уже отметил, процесс приготовления на кухне Нансена требует соблюдения определенных правил. Чтобы предотвратить вольное или невольное стремление дежурных упростить технологию варки пищи с использованием кухни Нансена до варки в обычной кастрюле приходилось на первых порах следить за этим процессом, постоянно подсказывать и напоминать о соблюдении правил, иначе всякий эффект от использования этого устройства терялся. Результат такого менторства не замедлил сказаться и скоро все члены нашей группы вполне освоились с агрегатом. К концу приготовления основного блюда уже была готова теплая вода для чая. Пока ели это блюдо, кипятился чай и к моменту его готовности мы получали дополнительно около 4 литров "дармовой" теплой воды, нагретой до 30 градусов. Эта вода слитая в термоконтейнер не успевала замерзнуть до утра, даже при температуре снаружи до –30, значительно упрощая процесс приготовления завтрака. В комплект кухни входил один примус "Шмель", второй "Шмель" использовался отдельно в случае, когда рацион состоял из двух блюд.

В предотъездной спешке я не смог уделить внимания подготовке кого-либо из группы Лысенко обращению с необычным для многих, даже опытных туристов, прибором и в результате получилось то, что можно было ожидать. Ребята посчитали, что сомнительные, по их мнению, преимущества не компенсируют мелких неудобств, связанных с выполнением некоторых правил и, ничтоже сумняшеся, разукомплектовали кухню, а одну из кастрюль – кольцевую – за полной ненадобностью просто выбросили где-то в тундре.

Преимущества же были очевидны: израсходовав за время похода одинаковое количество топлива по сравнению с группой Лысенко мы имели трехразовое горячее питание против их двухразового. Кроме того, использование кухни Нансена ускоряло процесс приготовления пищи и позволяло экономить время и силы. В нашей группе при трехразовом горячем питании расход бензина составил 95 граммов на одного человека в сутки.

В дальнейшем, используя полученный опыт, я разработал методику расчета горючего для кухни Нансена в зависимости от количества человек в группе и разовости питания.

Слабым звеном в обеспечении похода можно считать организацию связи. 3-килограммовая рация "Карат" оказалась довольно ненадежным устройством в наших условиях. Мы смогли выйти на связь с полярной станцией два или три раза и то, находясь от нее на небольшом расстоянии. Сложности подготовки к сеансу связи, связанные с установкой довольно хлипкой радиомачты из лыжных палок также не вызывали особого желания организовывать радиосвязь без крайней необходимости, хотя был момент, когда такая необходимость едва не возникла.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Таблица дневных переходов и метеоусловий на маршруте

полярная станция «Бухта Марии Прончищевой» – полярная станция «Мыс Челюскина»

Дата	Прой-дено, км	Время в пути, час	Характер местности	Метеоусловия
7.04.	28*	6	Всхолмленная равнина	Солн., ветер слаб., -10
9.04.	22	6	Всхолмленная равнина	То же, -20
10.04.	-	-		Пурга,  ветер до 30 м/сек, -15-20,
11.04.	-	-		1-я пол. дня - то же, 2-я пол. дня – ветер стих, -28
12.04.	25	9,5	Подъем по долине реки	1-я пол. дня – солн., безветр., -30, 2-я пол. дня, встречн. ветер,  поземка, -15
13.04.	13	4,3	То же, перевал	Встречн. ветер, пасмурно, -15
14.04.	27	8	Подъем по долине реки	Солн., ветер слаб. до умер., боковой или встречный, -15
15.04.	21	7	То же	То же, -20
16.04.	30*	11	Гористая местн., подъем на вершину	Солнечно, ветер слабый, -23
17.04.	23	6	Пологий подъем на перевал, крутой спуск	Солн., безветр., -25, -12, -28
18.04.	23	7,5	Крутой подъем на перевал, 2-я пол. дня – холм. равн.
19.04.	22	5,5	Пологий спуск по долине	Солн., безветр., от –23 до –28, Ночью –32
20.04.	22	8	Пересеч., затяжной крутой подъем на перевал, плавн. спуск	Солн., безветр., -28, -25, -27
21.04.	30	8	Пересеч., пологий перевал	Солн., дымка, ветер встречн. справа, -24, -22, -30
22.04.	26	6,5	Пересеч., горное русло	Солн., ветер слабый попутный, -14, -23, -25
23.04.	32	8	Пересеч., горное русло	Солн. временами, ветер умер. в спину, к вечеру стих, -24,     -21, -25
24.04.	29	8	Предгорная тундра	Солн., дымка, ветер умер. справа, -19, -14, -21
25.04.	30	8	Предгорная тундра, залив	Солн., сильный ветер справа, поземка, видимость 4 км
26.04.	32	7,8	Залив	Солн., сильный ветер справа спереди, поземка
27.04.	9	2,3	Высокий берег	Сильный ветер справа спереди, поземка, подлип, -8
28.04.	10	3,5	Берег, море	Солн., ветер слабый справа спереди, к вечеру –26
29.04.	35	9,5	Море	Солн., дымка, слабый ветер справа спереди, -14, -18, -22
30.04.	35	10	Море	Пасмурно, слабый ветер справа спереди, -18, -18, -16
1.05.	Дневка	-	-	Пасмурно, безветр., -12, -18
2.05.	33	9	Море	Солн., ветер слабый справа сзади, -23, -24, -26
3.05.	19	5	Море	Солн., ветер слабый справа,    -21, -20, -18
4-5.04.	35	9,5	Море, холмистый берег	Пасмурно, -16

 *Радиальный выход

Продолжительность нахождения на маршруте – 27 дней

Количество ходовых дней                                   – 24

Количество ходовых часов                                  – 175

Всего пройдено                                                     – 614 км

            В том числе на радиальных выходах      – 58 км

Средняя скорость движения                                – 3,5 км/час

ЛИТЕРАТУРА

1. Романов, Д.М., Колумбы Арктики, Тула: Приокское книжное издательство, 1982.
2. Камчатские экспедиции, Морской энциклопедический справочник, в двух томах. Том1, Ленинград: Судостроение, 1986.
3. "Известия", 20.04.76 г., центральная газета.
4. "Коммунар", 23.05.76 г., тульская областная газета.
5. "Молодой Коммунар", 28.04.81 г., тульская областная газета.